записано 20.09.2010 в Бергене, Норвегия

1. На все лады (текст Елены Генерозовой)	wav	mp3
2. Двенадцать человек (текст Алексея Ушакова)	wav	mp3
3. Послушай, я скучаю	wav	mp3
4. Песня про Химки, Миссис Гаррисон, но в основном про пользу собраний	wav	mp3
5. Молодость	wav	mp3
6. Побег из рая	wav	mp3
7. Мара	wav	mp3
8. Мелководье	wav	mp3

1. На все лады - стихотворение Елены Генерозовой

памяти А.Р.

Здесь у нас теперь все по-прежнему. Суета.
Подросли дерева у дороги, который год
На оттенки лимонного к ночи сменив цвета
Ювелирные листья скорый творят полет,

Заметая окрестности, путаясь и скорбя,
Среди всей этой гаснущей, ветреной красоты.
Здесь у нас теперь все по-прежнему, только тебя
Не найти и болит мое сердце на все лады,

Не затем, чтобы пробовать разные голоса –
Чтоб, как прежде, утешиться вволю одной игрой:
Рыжий, птичий язык нашей юности, словеса,
Ты тогда понимала его, как никто другой,

Так кружась в этом чертовом, беличьем колесе,
Где другие такие же, имя которым рать,
Мы не мы, отвечают беззвучно немые все,
Нам вовек твоего наречья не разобрать,

И стоять мне до срока, Бог весть от каких щедрот,
Покоряясь безвылазно марту ли, сентябрю,
Куковать сиротливо среди пространств и широт.
Перемолвиться словом не с кем, я говорю.

 

2. Двенадцать человек - стихотворение Алексея Ушакова

Музейный зал. Фигура на картине
В хитоне белом, словно первый снег.
Он говорит. Вокруг него, в пустыне,
Сидят всего двенадцать человек.

Двенадцать человек и купол неба,
Что отражает пламенную речь.
Что рассказать толпе? – раздать им хлеба,
Или жестоким зрелищем развлечь.

Так было. Было, есть, уж точно дольше
Продолжится, чем твой короткий век!
Тебя пусть тоже слушают не больше,
Не больше, чем двенадцать человек.

 

3. Послушай, я скучаю

Послушай, я скучаю. Посмотри:
твой плоский город трубочкой свернулся.
На щепки разлетается макет,
сшибая кучки маленьких бойцов.
У человечка — ничего внутри:
лишь нежность, бледность, нитевидность пульса, 
обманка, круглосуточный балет, 
уверенность в себе, в конце концов.

Пускай в повествованье привнесён 
отсутствующий, требует огласки 
свидетельство, что праведность не греет 
и признанная призванным вина.
А некоторым думается — всё
не кончилось и близится развязка: 
измученная новая идея, 
грядущая-идущая война.

На деле все закончено давно: 
мясник широким лезвием доволен, 
смеется, вытирает о халат — 
художник: остается полоса. 
Сверкает мозаичное панно — 
изнанка серых буден, страшных штолен. 
Проходит год за годом — ты не рад
и нечего любимой написать.

 

4. Песня про Химки, Миссис Гаррисон, но в основном про пользу собраний

Кто носит Лонсдейл — тому любая лялька даст. 
А вот и новый Моисей издаёт свой "Эксидас". 
Не заметит стая — нет души у Моисея. 
Они не прочитают — читать не умеют.

Макартур вечно с вами! Осваивайте гранты! 
Ходите рядами, борцы-дегенераты.
Вот Химки, видите? Слабо ли вам, вперёд! 
Райот осилите? Пожалуйста — райот!

Или крутая задача — порно Миссис Гаррисон. 
О цели, значит, не надо париться.
Не надо собраний, нам велят — мы делаем. 
Любые указания — нет проблемы!

О смысле тройка автономов расскажет 
только своим знакомым, 
только тем, кто крут, а лохи-ревмясо
на стрелу и так придут к назначенному часу.

Если тронешь крышу, отодвинешь их бутылку — 
в тот же миг отпишут от анархорассылки. 
Где не все равны — сволочам раздолье. 
Дожирают грызуны анархоподполье —

съели корешки Кропоткина и Маркса. 
Ну а вы, мои дружки, рады стараться. 
Чумовая смесь чокнутых и глупых. 
Связан каждый здесь круговой порукой.

Эй, Моисей, пора тебе в психушку.
Нет живых людей — да и не нужно.
И исхода нет — побеждают звери.
В общем, бай. Привет всем от Фреда Перри!

 

5. Молодость

Подожди... Невыплаканы глаза.
Не сидишь, от горестей онемев. 
Друг сердечный — узел не завязал, 
не ушёл, покинув во мгле, во тьме.

Слышишь? Отражение узнаёшь — 
но, поверь, не так будет всё потом. 
Это он сейчас по милу хорош, 
боль не запеклась белым завитком.

Тишина не душит, тоска не ест.
Ни постылых уз, ни сожжённых кож. 
Голубком, счастливейшей из невест — 
кажешься, смеёшься, зовёшь, поёшь.

Бог куриный вынырнул и теперь 
прячется, продумывает отход: 
знает, что не выдержать, не стерпеть, 
знает что удачи не принесёт.

Кажется, что смотришь издалека: 
преданность скотов, кружево оков. 
Пятнами горящая на щеках 
молодость, тебе ли до пустяков?

 

6. Побег из рая

Как положено в фильмах приличных - зарево за спиной,
грохот выстрелов, запах пороха, сток бутафорской крови.
Плохо спится героям, укрывшимся за крепостной стеной:
борьба и смерть отступили, грозят спасённым покой и здоровье.

Площадка для агонирующих, алтарь ритуальных жертв - 
всё это осталось обрывками отвратительных воспоминаний.
Один герой с бледным лицом чуть дышит - ни жив, не мертв.
Другой герой рассматривает простреленное знамя.

Мимо шагают подушечки для орденов и смешных значков.
Болельщики от искусственности подстёгивают парады.
Бледнолицый поглядывает, а смуглый лежит ничком:
тому, кто со знаменем шёл, ничего да конца его дней не надо.

Здравствуй, загробная жизнь, второе дыхание, райский сад!
Не нужно листовок - и так влекут к себе черноокие девы.
Бледный решил вернуться. - Эй, куда ты? Постой, камрад... -
крикнул ему оставшийся было и побежал следом.

 

7. Мара

На перегибе карты старой
край безутешный и далёкий -
плетёт свои метёлки Мара,
летают парами сороки.
 
Для сокрушённого потерей -
приют, отрада, утешенье,
где проигравший все сраженья
стенает от любви ушедшей.

Дождь то припустит, то стихает,
то всхлипывает, то неслышен -
и проливаются стихами
прозрачными страданья  пришлых.

Там, на земле глухой, бессильной,
чудовищ полчища оставив,
томишься вечно, словно ссыльный -
измучен, изведён, изранен.

Не прекращаешь ты молитвы,
любовь ушедшую зовёшь.
Глаза твои полуприкрыты
и бесконечно льётся дождь.

 

8. Туман/ Мелководье

Окутывает пелена
тумана горы, трубы, башни.
Квадрат оконный - лист бумажный.
Условность преодолена.

Хотя бы на короткий час
покойны мы и нет известий.
Ожесточенные болезнью
лежат, невидимы для нас.

Пустой отсчет ведет шкала:
всего различий - до и после.
И ни одной не слышно просьбы,
и горкой сложен шоколад

на белой скатерти. Стихает
шум суетный и свет дневной
зашторивает белизной,
магнолий белыми стихами.

Отсутствовала краткий срок,
забыв своё предназначенье
и на корзиночку с печеньем
накинув беленький платок.

Но, с подоконника скользнув,
прозрачной тканью заструилась.
Любви былой необратимость
напоминает пелену:

Хотя бы на короткий час
покойны мы и нет известий.
Ожесточенные болезнью
лежат, невидимы для нас.