Любава
20 книг о правах человека
Скорее это список маяков, убежищ во времена идеологических землетрясений. Истории о людях, у которых были совесть и потребность искать истину. Книги представлены в порядке их появления в моей жизни, хотя порядок этот, как я теперь думаю, немного странный. Обсуждая его с некоторыми современными правозащитниками, детские поиски которых осуществлялись в родительском книжному шкафу, я обнаружила, что а) сокровища мои не вызывают у счастливых обладателей семейных библиотек особенного восторга, б) раскритиковать в пух и прах можно каждого из пантеона. Привожу поэтому мой список самых важных правозащитных книг без всяких сокращений и умолчаний.
1. Моим школьным способом жить было чтение всех подряд книг в ближайших библиотеках. Метод себя оправдал. Через пару лет я получила от библиотекаря новомирские части «Архипелага ГУЛАГа» Солженицына. Вот с этого момента мне стало интересно, как на самом деле все происходило в СССР. Потом уже искала полный текст «ГУЛАГа», другие книги Солженицына и лагерную прозу прицельно.
2. Владимир Войнович «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Странно, что из Войновича в списке не финальные «Москва 2042» и не «Малиновый пеликан», которые великолепны и могли бы уже наконец подвинуть антивоенный и антитоталитарный шедевр прошлых времен. Но «Чонкина» я выучила наизусть еще в школе. Идеи о несправедливости и абсурде происходящего — в девяностые были как никогда актуальны.
3. Третье свидетельство было поэтическое и женское - Анна Ахматова «Реквием». Дочери, жены, матери, стоявшие в бесконечных тюремных очередях, перемешались с многоголосой историей о коктебельском-краснотеррорном прошлом. Повезло, что в детстве родители возили меня летом именно в Коктебель, и то, что нигде не прочитала, то увидела и почувствовала на холмах и на берегу и уже потом отыскала нужные тексты. И белые, и красные спали на мешках, набитых соломой в волошинском доме.
4-5. Все остальное, что буду здесь перечислять, я нашла уже в Москве, в студенческие времена и позже. Например, «Колымские рассказы» Варлама Шаламова и «Мои показания» Анатолия Марченко. Эти две книги — словно топоры, которые делят жизнь читателя на «до» и «после», на белое и черное. Они заставляют размышлять о том, за какие идеи ты сам готов умирать, где твоя сторона баррикады, с кем ты хочешь быть, какие у тебя приоритеты и каким человеком ты должен быть. Можно ли пользоваться плодами преступных решений. Все эти мысли.
6-7. Тут две книги-сестры - «История инакомыслия в СССР» Людмилы Алексеевой и «Полдень» Натальи Горбаневской. Совершенно точно ничего важнее этих идейных близнецов в моей книжной жизни не случалось. Тексты стали фоном и фундаментом буквально для всего, что я потом пыталась делать, оценивать, понимать в области активизма и прав человека. Горбаневская была живым олицетворением совести, а Хроника — методом, символом, законом. Я до сих пор многие вещи печатаю А4 и черно-белыми, потому что постоянно, действительно - каждый день, думаю о подвиге людей, печатавших и распространявших Хронику. Это вроде молитвы, во время которой кажется, что ты ближе к знанию о том, как работать в правах и как выдержать груз трагедии. Как перенести супервыгорание и как, вопреки всему, продолжать действовать. Что такое «За вашу и нашу свободу» на самом деле. Где заканчивается этника и начинается национализм. Почему не надо молчать. И так далее.
8-10. Аржак, Терц и Политковская. Повесть Юрия Даниэля «Говорит Москва» и книгу Андрея Синявскиого «Основы советской цивилизации» я читала, когда была убита Анна Политковская, и поэтому свидетельства о зарождении в России диссидентского движения, документирования происходящего на театральных судах, требования «Соблюдайте ваши права», тунеядство, ссылка и эмиграция Бродского, ахматовские сироты, «Прогулки с Пушкиным» перепутались со строчками книги «Путинская Россия». «Внимание, это Москва» в песне, написанной 7 октября 2006 года — из текста Даниэля.
11-13. Труд Арлена Блюма «Советская цензура эпохи большого террора» и «Книга о родине» Ирины Сандомирской попались мне позже. Отличное противоядие против тоталитаризма. Сочувствую всем, кто не нашел этих книг вовремя и кто соблазнен пропагандистами нового времени. «Радикальный русский национализм» — справочник, созданный Александром Верховским и Галиной Кожевниковой — еще одно лекарство от коричневых эпидемий, создававшееся в Информационно-аналитическом центре «СОВА», не потеряло силы действия до сих пор.
14. Имя художницы-политзаключенной Евфросинии Керсновской и о том, что она нарисовала автобиографическую книгу, изданную позже хранителями наследия под названием «Сколько стоит человек», я узнала, только когда уехала из России. Книга о Керсновской, о ее впечатляющей истории и силе характера была первой в нашем издательском проекте «Женская история для детей».
15-17. Тут будут три анархистских кирпича: «Записки революционера» Петра Кропоткина, «Нестор Махно» Василия Голованова, и «Черная книга корпораций» Клауса Вернера и Ганса Вайса. Совершенно не представляю себе, как бы я прожила жизнь без чтения этих трех работ. Возможно, стала бы каким-то медицинским бюрократом, академической мышкой или потратила бы жизнь на перекладывание бессмысленных бумажек. Но когда у тебя есть такие книги, не говоря уже про кропоткинскую «Взаимопомощь как фактор эволюции», то становится слишком тесно в клетке патриархального поведения.
18-19. Закономерный этап — появление на книжной полке «Политической теории феминизма» Валери Брайсон и «Освобождения животных» Питера Сингера. С них началась уже совершенно другая, европейская история изучения прав человека.
20. Вот такой список, в финал которого пробрались иностранные агенты. Хотя, если присмотреться, все остальные, даже Сим Симыч, прежде всего смотрят на запад, а если точнее — в текст Всемирной декларации прав человека и ищут способы прогрессивного развития родной страны в интернациональном контексте.
А самой Декларации сегодня, 10 декабря 2019 года, исполняется 71. Поздравляю вас с этим праздником. Кстати, вы читали эту книжку?