Разбитая левая коленка - подагрик-прокуратор иудейский, ты меня поймёшь. Если же ты добавишь к этому две ладони, которые держались при падении с велосипеда за асфальт, то перед тобой в булгаковской темноте окажусь я, вместе со своим компом.

Я неспортивна.Я умею идти. Сколько угодно. Просто идти. Этот навык появился случайно, от многократного посещения галерей и музеев. Умею слегка кататься на коньках. Потому что так воспитывают детей интеллигенты - книжки, танцы, каток. От того, что я московский студент - я умею бежать по эскалатору и при этом есть. Ну, совсем иногда я могу носить рюкзак, правда, с каждым годом его вес все легче и легче. Я - неспортивна. Я думаю, что ближе к возрасту Людмилы Алексеевой я не просто упаду, взбираясь на сцену, я не осилю даже ступеньки. Ибо.

В первом классе школы, в кабинете медсестры, на мое личное дело поставили замечательную цифру два. Она обозначала второй сорт здоровья. Цифра значила, что косить можно, причем всегда. Чем мне и приходилось заниматься во время чтения книжек по психиатрии и социальным повадкам ореховых сонь. Сначала это не составляло особого труда - препод физкультуры мгновенно освобождал любую девочку от занятия по первому требованию, это называлось "бэ с точкой". Ну что же, "бэ с точкой" стало постоянным состоянием всей женской части класса, сидевшей в раздевалке и занимающейся своими делами. Это добавляло четыре часа для чтения в неделю. Иногда и больше - если удавалось сбежать с лыжного или бегового кросса.

Преподаватель номер два, Зозуля (Кукушка по-здешнему), оказался человеком молодым и сложным, от него приходилось обороняться научными методами. Я готовилась к занятию, изучая книжки о вреде, скажем, наклонов вперед или приседаний. И выпускник МГАФКа, задумавшись о кровотоке в венах шеи, выпускал из рук канат с висящим на оном канате ребенком.

В последних классах я говорила учителю, что не собираюсь снимать золотые часы и читала про своих сонь совершенно спокойно и почти непрерывно. Именно на почве ореховых сонь и сонь-полчков мы подружились с Ерёменкой. Это сейчас она потолстела, родила Афанасия, Иллариона, Эмилию и Елизавету и борется с гортанобесием. А тогда это была задорная девчонка с белым бультерьером, которая научила меня ругаться матом и рассказала, что у лошадей нет ключиц. Спасибо, физкультура.

Дальше больше. В институте я бодро посещала все занятия, даже те, что были в субботу. Но ближе ко второму курсу мне это совсем разонравилось - лавки были не очень приспособлены для чтения:) Потому я сходила в медкабинет с обычным ямр-снимком и сказала, что у меня рак мозга. Медсестра написала вечное освобождение. Единственно, что вместо ящика бухла, которым отделался в дни зачетов поток, я сдавала степ-тест, но это ничего, переносимо.

Что же относительно интеллектуальных видов спорта? Увы, и здесь мне не повезло. Мой муж, интересующийся относительно наших новых знакомых только одним фактом - какой у них разряд, никогда не играет со мной в шахматы дальше второго хода, утверждая, что думать я не умею. В настольный теннис я могу играть лишь с мастерами спорта. Если они достаточно концентрируются, то могут попасть в мою ракетку до 7 раз.

На велосипеде до вчерашнего дня я каталась дважды. В день, когда мне его подарили родители - из вялого интереса - и еще один раз - в 2000 году, в санатории для старичков, от великой тоски по большему количеству ЖЗЛ в библиотеке. Поэтому вчера на Водном стадионе мои вельветовые брюки замотало в цепь и я упала при попытке  довезти велосипеды к нам домой - ради репортажа с Критической массы. Аминь.

Я абсолютный слабак. Сила воли давно не спасает от слабости мышц. Но ничего поделать с собою я не могу. Я очень люблю читать.