Предполагалось, что в Сахрае мы будем жить на природе, петь песни и наслаждаться миром и покоем. Кроме того, мне хотелось увидеть декорации краснодарского дела.

Знакомство с Сахраем началось для меня с автобусной остановки, около которой мы вышли из машины. Полуразвалившиеся дома, грязь, мусор повсюду... Это было первое, что заставило меня усомниться в наличии в селе экологов: "Что же они тут не убирают?"

Дом Иванушкиных. Хозяин в похмелье, называющий меня в лучших традициях дурой, пытающийся пить помои, орущий на всех и вся. Сигаретный дым - то, что начинается примерно в этой части истории и будет сопутствовать всему, происходящему в Сахрае... Вся красота природы будет им просто-напросто отравлена... Нам рассказывают, что по-хорошему, вообще-то, ночёвка в прекрасном селе стоит 500 рэ. Но это так, между прочим говорится.

Также мы узнаем, что Иванушкины сами из Ростова-на-Дону, где им не покатило, а затем – из Астрахани, где им не покатило тоже. А вот в Сахрай они переехали из-за детей. И так как тут совершенный рай, то он требует от них жертв, а они «черви» (это Иванушкин говорит). Вообще «твари» и «черви» - слова-паразиты этой семьи.

Интересуются, есть ли в компе игрушки. Я отвечаю – нет. Они опечалены, рассказывают, что могут ночи и дни играть, особенно отец семейства.

В доме – беспорядок и грязь, печка в центре разрушена и Иванушкин делает новую. А пока дом – типа квартиры студии. Горы хлама видны из любой точки жилища...

Сон в маленьком белом доме с филетовыми дверями и окном – 5 часов под непрерывные крики многочисленных Иванушкиных и лай собаки. Абсолютная усталость.

Иванушкина с восторгом показывает мешки с секондхэндом, отданные монахами: "смотри, какие меховые шапки, нам столько не нужно, я уже и всем старикам в деревне отдала и выкинула часть, смотри сколько!"

Демонстрируется коробка шерстяных шарфов, из которых планируется сделать что-то «хиповое». Нам предлагают выбрать что-то из мешка с ветошью себе. Мы вежливо отказываемся.

Водопады. Возможость помыться. Примерно в это время мне Витя рассказывает, что Сахрай – никакое не экопоселение, что здесь моются и стирают с химсредствами прямо в реке и вообще насчет экологии никто не парится. А население состоит из пьяниц и браконьеров, убивающих кабанов и медведей и вырубающих остатки заповедника. Тут же он мимоходом высказывает убеждение что все вегетарианцы слабаки.

Пьющие и курящие люди. Пьет даже беременная Иванушкина, кормящая Наташа курит. Едят рыбу. Тяжелая в пятый раз Иванушкина убежденно рассказывает о своем методе предупреждения беременности и негативном отношении к механическим средствам контрацепции. Это настолько комично, что я даже с ней не спорю.

Купаться без одежды нельзя. Мотивация: «как бы про Иванушкиных не подумали плохо – они же православные!» Кроме того предупреждают о возможности изнасилования местными жителями.

После увиденных в селе руин, особенно в сравнении со здоровыми украинскими сёлами, знакомыми мне, слова об опасаности местных не производят должного эффекта. "Да что они могут?" - совершенно невежливо с моей стороны, это да, это оплошала. "Да ты знаешь, какие тут люди, знаешь, по скольку здесь детей в семье?" "Это всё от безделья", - второй раз бестактно говорю я и на этом, видимо, наше формальное общение с Иванушкиными прекращается.

Все идем к Клыкановым. Едим. Поём. По мне – концерт так себе – а как потом оказалось – лучший вечер в этом самом Сахрае. Поет Витя, Аля, я и неизвестная мне девушка. Сухофрукты из Москвы – дыня и папайя, орехи. Мне тогда казалось – как же всё будет чудесно, если самый посредственный вечер – такой. Впрочем, чувствовалась какая-то общая неискренность.

Надо сказать, что общий стиль ведения хозяйства в Сахрае можно назвать лишь словом «ужасный». У них не дома, а какие-то руины. Местный мостик вызывает мысли следующего плана: «что же должно случиться, чтобы они прибили эти доски». Домашние животные никем не оберегаемы – коровы и овцы ночью «разбросаны» по селу – мы шли и натыкались на них всюду. Гусю Иванушкиных ночью хорек съел часть головы. Голодная собака на цепи – привет вам, австрийские зоозащитники. Дети голодны, грязны, невоспитанны, недоступны продуктивному контакту и жестоки ко всему. Впрочем, последнее предложение можно отнести и ко взрослым.

Итак, мы вышли из полуразвалившегося дома Иванушкиных и для коммуникабельности еще решили побыть около курящего на крыльце. И он начал говорить что-то типа «дьявольщина, бесовская религия буддизм». Это вызвало у меня воспоминания о 12 миллионах, сожженных в средние века. Сначала я не очень поняла, к чему он всё это, и предложила обсудить джайнизм, поскольку он логически близок веганству. Но дело было не в веганстве, а в общих тормозах головы Иванушкина. Через пару минут поняла, что он думает, что я буддистка - из-за одежды.

Между тем, он продолжал говорить что-то обо мне, используя категории православных и пришел к выводу, что я уже принадлежу бесам. Связав это с его предыдущими словами: «думаю, до вершины Тхача ты не дойдешь», идти куда-либо и когда-либо с ним мне совершенно перехотелось. Тем более Клыканов по дороге к водопадам рассказывал, что Иванушкин вообще ни о чем в душе не думает, кроме понтов. Я встала и пошла спать.

Здесь я пропускаю некоторые события, не очень относящиеся к теме.

Это был второй день почти без еды и второй день среди людей, с которыми я никогда бы не стала даже разговаривать в Москве. Больше всего они ассоциируются у меня с арбатскими алкоголиками.

Ночь я провела в одиночестве у водопада среди обитателей леса и под скрежет машин лесорубов. Утром все решили идти на гору Тхач. Поэтому я поехала домой. Мне сказали, что нет ничего проще, чем уехать на автобусе в 6 утра, идущем из Сахрая. Также предлагали пожить в доме Рудомахи, что вызвало у меня желание утопиться в ближайшем водопаде в качестве наилучшей альтернативы.

А надо сказать, что я взяла очень много вещей - около 30 кг. К примеру, 6-ти килограммовую палатку на всех (не для горы, а именно для жизни в лесу перед восхождением). И нести всё это сама совершенно не планировала.

Немного побродив по дорогам и горам, несколько раз потеряв направление, уже смирившись с тяжестью груза, я дошла до этого чертова поселка, где купила, наконец, воды. Заметьте, что этот день я также была голодная. Приходилось все время думать об автотрофах и о том, что у человека много резервов.

Пешком я дошла до Меркуловки. Где-то на середине пути прижало рёбра и часть вещей полетела-таки в канаву на обочине. Часть одежды, косметика, бумаги, остатки еды. Но это не сильно спасло. Вода в бутылке заканчивалась и начинался дождь. Машины в сторону, нужную мне, не шли. В другую сторону проехало за всё время две – легковая и с газовыми баллонами.

Было около 4 вечера. В Меркуловке, посетив всех владельцев автомашин, мне удалось найти семью, готовую помочь добраться до электрички.

Это были родители двухлетнего малыша. Они естественно приняли мое желание добраться до пупсика поскорее. Ехали на мотоцикле. Около памятника неандертальцу с дубиной, непосредственно под надписью «удачи любителям активного отдыха», были остановлены жирным усатым ментом, который взял с нас через час пытки 500 рэ. Мальчик с раненой - при прошлой аварии на мотоцикле - ногой довез меня до электички, которую пришлось для этого обогнать. Это были первые и последние приятные люди, которых я встретила в этой местности.

Для меня всё закончилось относительно благополучно - растяжением связок правого колена. История закономерно продолжилась в гостеприимном Ростове-на-Дону...

Любава, 2006

Фотографии, которые я сделала в Сахрае

https://www.hippy.ru/sahray.htm