Наташа стояла на балконе полураздетая и курила. До выхода из дома оставалось 15 минут. Решительно не хватало времени. Намотанное на голову полотенце непрерывно напоминало о  несделанной прическе. Сигарета выскальзывала из распрямленных пальцев, лак подсыхал.  «Он вокруг меня и во мне. Он — это всё вокруг. Он — это я. Отчего же он понимает про меня всё, а я ничего?»... «Она опять!» - раздраженно подумал Бог. «Почему нельзя просто жить? Почему она просто не может спокойно пойти с утра на работу? Я же придумал ей такую хорошую работу! Почему обязательно надо будить Меня?» -  Бог отвернулся раздражённо к стенке и ударил по стене кулаком.  

 Положив тонкую дамскую в пепельницу, Наташа взялась за ручку двери. Не тут-то было. Дверь не открывалась. «Стоп!», - подумала девушка. - «Так не бывает. Я же опаздываю! Глубокоуважаемый Бог! Препятствия такого рода совершенно не входят в мои планы. Нельзя ли запертую дверь отложить на другой раз?» «Нельзя», - ответил Бог, но так, то Наташа не услышала.

«Хорошо», - размышляла она дальше. «Если это рука судьбы, если всё идет согласно его воле, то сейчас должно случится чудо, которое переменит мою жизнь и укрепит веру. Буду ждать с благодарностью...» Наташа перегнулась через балкон и стала смотреть вниз.   Прохожие торопились на работу.  

Прошло 5 минут. Принца на коне не предвиделось. Супермен не прилетал. Было прохладно и Наташа решила, что надо разбить стекло. Она намотала полотенце на руку и с третьего удара балконное стекло-таки осыпалось. Ну, уходить теперь было нельзя — квартира была не наташина, а одной её подруги, уехавшей на полгода в штаты. Гора электроники требовала железной двери и уж, конечно, нового балконного стекла. Наташа набрала телефон старшей по подъезду.

Слесарь принес с собой запах водки и пеньки, фартук, домашние тапочки и большое стекло. В прихожей он снял ватник, улыбнулся, одел фартук и тапки и сказал: «Переходим на евростандарт, мамаша!»  - после чего заползал по балкону с сантиметром, заскрипел на полу стеклорезом. Через час стекло стояло. Наташа быстро собралась, хотя на защиту она давным-давно опоздала. Оставалась надежда попасть на фуршет и все-таки обсудить дело  с доктором Великорецкой.

Солнце было значительно выше, чем во время первой папиросы. Наташа была в бордовом костюме и беспокоилась теперь насчет ветра и прически. В двери Наташа была уверена как никогда — она прижала дверь табуреткой. «Он не может быть справедлив или несправедлив. Он — непреложная истина. А у истины нет знака. Он выбирает нас по каким-то одному ему понятным особенностям и заставляет нас играть роли, к которым мы иногда по нашему мнению не подходим»... Бог застонал от бессилия и сломал карандаш, которым нервно рисовал на бумажке. Спать уже не моглось совершенно.

Второй окурок вот-вот должен был лечь рядом с первым в коричневую пепельницу, как вдруг ножка табуретки треснула. Сама табуретка упала при этом в комнату, половинка ножки — на балкон. Дверь снова захлопнулась. Наташа заплакала от отчаяния.

Слесарь в фартуке по евростандарту деловито осмотрел замок балкона и подтвердил, что замок в порядке и посоветовал всё-же использовать в другой раз не табуретку, а что-то более основательное.

Идти на работу смысла уже не было. Оставалось отзвониться и можно было лежать и спать весь день, охраняя чужые сокровища.

Надо было что-то приготовить, хотя есть не хотелось. «Раз со мной произошло всё это дважды, значит — это неминуемо — знак. Значит, я не встретилась сегодня с некоей угрожавшей опасностью  и теперь мне предстоит нечто более значительное, чем день, который не состоялся»... «Не предстоит,» - ответил Бог, но Наташа не расслышала. Она резала салат.

Это желание узнать у  него план для каждого живущего существа, желание залезть к нему в голову нервировало Бога невероятно. Особенно его раздражала непрерывно рефлексирующая на тему предопределенности Наташа. Она достала его до такой степени, что Бог решил Наташу сегодня убить. Но так, чтобы она осознала, что у Бога никогда не было относительно неё никакого плана. И даже что Бога вообще нет. Бог включил настольную лампу, чтобы нарисовать схему, но лампочка некстати хлопнула, щелкнула, вспыхнула и перегорела.

Наташа курила в этот раз на кухне, в форточку. Сигаретку она выкинула на улицу. Закрывая форточку, девушка сломала ноготь. «Так. Значит, он указывает не на мою ошибку. Я не права в том, что слишком много сегодня думала о внешности и слишком мало — о духовном». Наташа достала коврик для медитации, повесила бордовый костюм на вешалку в шкаф и села на пол.

Через некоторое время она осталась наедине с собой. Мысли оставили её. Только поток света, поток света и больше ничего. «Дело плохо», - подумал Бог. «Надо забирать её прямо сейчас, иначе, когда она выйдет, своими размышлениями о возможно несовершенной позе во время медитации окончательно сведет меня с ума». Он попытался затянуть Наташу поглубже в золотую реку. Не получалось.  Тогда Бог изучил происходящее в соседних квартирах.

Сосед сверху, Игнат, мучался от похмелья. В остальных квартирах обитателей не наблюдалось. «Что же», вздохнул Бог. «Другого выхода нет».

Бог разглядывал себя в зеркальце. Наташа открыла глаза через несколько минут и поняла, что её очень тянет на улицу. И сосед сверху осознал, что опохмелиться он сможет только вблизи продуктового магазина. Он выскочил на лестничную клетку и увидел соседку снизу, которая спускалась по лестнице.  Соседка  была одета в розовый спортивный костюм с белыми полосочками на брюках. Свет из подъездного окна не освещал лица соседки, ясно было видно только правое ухо с золотой сережкой с бордовым камушком.

Наташа размышляла: «Почему я не чувствую расслабления. Почему я не могу осознать его плана относительно меня. Почему я не могу предпринять действия, отвечающего его намерениям»... Бог стукнул кулаком по столу.
 
Игнат сам не понимал, как это у него вышло. Сережка с бордовым камушком внезапно вызвала у него приступ ярости. «Я тут с голоду помираю, а буржуи покупают камушки», - мелькнуло у него в голове. Рука с сеткой, в которой были бутылки, описала мгновенно круг и девушка с окровавленной головой упала на ступеньки.

Игнат оглянулся по сторонам и побежал вниз по лестнице. А Бог улыбнулся и отвернулся  к стене, заползая под одеяло. «Всего пару часов сна в тишине — и  я, в общем, смогу снова работать в полную силу». Наступила долгожданная тишина.

8.04.2008