12.01.2009

Даша: - Мне исполнился 21 год совсем недавно, 5 января, и я родилась в Москве, в районе Сабурово и жила там до того, как мне исполнилось 6 лет. И своё детство я провела у дедушки с бабушкой. Часто летом они жили в Озёрске – это маленький городок рядом с Челябинском на Урале. Я много времени с бабушкой и с дедушкой проводила. И ходила в детский сад в Москве. Я мало что помню о детстве. В Челябинске – там жила моя тётя и я у неё гостила. В Озёрске было очень приятно жить, там был дворик и много озёр. Можно было выходить гулять в парк на улице, на лодке кататься, играть с другими детьми. В Москве это было труднее. Мои родители так не разрешали мне во дворе гулять одной.

free: - Вот когда сложились так обстоятельства, что ты переехала в Америку, изменилось ли как-то твоё мировосприятие?

Даша: - Я была маленькая и для меня это был такой шок – приехать в совсем новую страну, где я не знала английского, не могла ни с кем общаться и еда была совсем другая – это было очень трудно для ребенка, я долго ничего не ела, всё было странно. Колбасы не было, каша была другая. В школе учиться было сложно из-за того, что я не говорила по-английски. То есть я помню, что это было трудно. Но сказать, что мое мировоззрение изменилось – я не могу… Я помню, что мне казалось, что в Америке все люди более открытые как бы, поверхностно добрее – это меня удивляло – почему люди на улице все друг с другом здороваются.

free: - А какие у тебя есть увлечения?

Клиника Беркли

Даша: - В свободное время я работаю в Клинике Беркли. Она бесплатная, клиника предоставляет бесплатные медицинские услуги всем, кому они нужны. Но это не простая клиника, этноколлектив. Все там работают не за деньги, а потому что они хотят помочь людям. И в этой клинике со студентами, с бедными, с бездомными, с наркоманами. И там услуги медицинские, многие из них – они профилактические, мы ставим прививки, проводим анализы на заболевания, в основном - на передающиеся половыми способами передаются.

free: - Слушай, а кто эту клинику содержит?

Даша: - Клиника существует на пожертвования частных лиц и еще мы получаем небольшое количество денег от штата Калифорния, от государства, потому что штату важно, чтобы услуги всё-таки были хоть какие-то для бедных людей, если им штат таких услуг не предоставляет. Но зато как бы нас поддерживает. За каждую, например, прививку от гепатита В, которую мы ставим, нам возвращаются какие-то деньги. Прививки и некоторые лекарства мы получаем от штата бесплатно.

free: - Ну вот мы узнали про «звериный оскал капитализма». То есть у вас все бедные люди могут получить помощь такого типа. То есть бездомные, люди без паспортов, люди, не живущие в вашем штате?

Даша: - В этой клинике да. Но таких клиник очень мало. Район, где я живу, он очень продвинутый и либеральный, но он сильно тоже отличается от Америки. Другие намного больше ограничены в своих услугах и возможностях.

free: - На самом деле я спросила тебя сейчас не про твою социальную работу, а про твою личную жизнь – вот что тебя интересует саму, что тебе нравится там – кино, музыка – вот такого рода вещи. Что ты слушаешь, что ты смотришь?

Даша: - По правде, я на этот вопрос и ответила. Меня больше интересует здоровье общества и моей окружающей среды, кино и музыкой я не так сильно интересуюсь. Я если и читаю книги, они тоже часто о здоровье. Я читаю как бы материалы от клиники, потому что там работы очень много, вот этим – если мы будем говорить о развлечении – вот этим я как бы развлекаюсь.

free: - Вспомни, пожалуйста, названия пяти последних книг, которые ты прочитала…

Даша: - Одна из них, которую я читала в самолёте, когда летела сюда, называется «Измаил» Дэниэла Куина. Она религиозно-духовная, но о том, как потребление людей губит природу и самих людей. Я не знаю, если есть она у вас в переводе. Очень важная книга для меня – «Горы за горами», она описывает жизнь Пола Фармера. Он изучал антропологию и медицину, борется за права ущемленных этносов, народов мира, работает на Гаити и в России с туберкулезными больными. Туберкулез – частая болезнь бедных и он помогает формировать национальные и мировые программы против туберкулеза, так чтобы они как раз поддерживали самые бедные районы мира. Вот он американский врач, учился в Беверли – это его биография, и мне это очень было интересно читать. Я читала книгу «Русские анархисты» Пола Эврича. Я нашла ее в библиотеке у нас, в университете, было интересно, я никогда раньше не читала ничего о русских анархистах, я даже совсем об этом ничего не знала. Так что это мне понравилось. Я читала художественную книгу: «Френни» и «Зуи» Сэлинджера. О том, как молодые люди пытаются найти смысл жизни. Была такая книга «Пол, класс и раса» и как это связано со здоровьем. Вот это мы в унивеситете изучаем - как пересекаются разные дискриминации – половые и расовые и как это влияет на здоровье этих групп в обществе.

free: - И что же, тебе совсем не интересно смотреть фильмы? Полно социального кино. Что ты скажешь про социальное кино?

Даша: - У нас в доме, в доме, где я живу, в Lothlorien мы тоже смотрим очень много социальных фильмов. У нас есть проектор и стена белая. Так что когда люди хотят показать социальные фильмы… Я живу в доме – это кооператив 60 студентов – люди живут вместе, работают вместе и принимают решения для дома вместе путем консенсуса. И дом, кстати, вегетарианский. Там мясо не разрешают, телевизор не разрешают смотреть. Но проектор есть, мы показываем фильмы. Последний из тех, что я смотрела, был о городе в Южной Америке, который организовал переработку мусора. В фильме было показано,как город самоорганизовался, чтобы собирать и разделять свой мусор, как они устроили программы в школе, стали учить студентов и маленьких школьников, что пластик можно переводить, например, в игрушки, что его нужно разделять, они научили людей разделять мусор.

Лотлориен

Потом построили и сами нашли оборудование, чтобы его перерабатывать. И так этот город получил доход для себя и мог использовать эти деньги чтобы устроить социальную инфраскруктуру и полезные программы для общества.

free: - Распространена ли у вас переработка мусора?

Даша: - Да, у нас очень это развито. Мусор делится на три части. Мусор, который нельзя перерабатывать. Мусор, который можно перерабатывать – то есть пластик, металл, стекло. И пищевой. Отходы от еды – их складывают в места, где они перерабатываются в компост, в удобрения и потом это удобрение используется в штате Калифорния.

free: - Мне очень сложно говорить на эту тему, у нас никакой переработки мусора нет. Есть раздельный сбор мусора, но всё равно мусор вывозят потом в общем контейнере, и у нас даже некуда пойти сдать батарейки. У нас нет таких центров. В Питере вроде ребята проводят эксперимент. Ну, там как-то город помогает. Давай продолжим про социальные фильмы.

Даша: - У нас показывается очень много фильмов как бы о детях, о рабах. О людях, которых заставляют работать на фабриках – одежду шить или о детях в Африке, которых заставляют служить в армии. Их для этого крадут у родителей. О детях, которых заставляют работать в секс-индустрии.

free: - В нашей стране понятие о том, что сейчас существует рабство и что практически всё, что производится в мире, делается рабами, просто отсутствует. Мы пробуем начать фэйртрейд в нашей стране и это пока очень тяжело. Хотя для богатых фэйртрейд уже существует. Есть магазин Грюнвальд на Рублевском шоссе, в котором все богатые люди могут купить себе органик и фэйртрейд. А для бедных… не то что для бедных, а для других людей, не для сверхбогатых, это пока доступно мало. А расскажи, как у вас помогают странам третьего мира?

Даша: - Фэйртрейд у нас точно есть – кофе, шоколад, чай, сахар, одежда продается в обычных продовольственных магазинах. Да, цены на эти товары выше, но в рамках доступных для среднего человека, рядового члена общества. Среди студентов Университета Беркли очень принято ездить волонтером в более бедные страны. То есть в Южную Америку, Африку, Индию. В Азию. Они там преподают английский язык или работают на фермах. Или еще преподают что-нибудь. Или работают в приютах с детьми. Поскольку считается – если возможность есть, время и деньги позволяют, то человеку обязательно использовать их, чтобы помочь людям. Такова культура у нас в Университете.

free: - Какие у тебя есть таланты? То есть чем ты занимаешься – поёшь, играешь на музыкальных инструментах, танцуешь, рисуешь?

Даша: - Я люблю танцевать. У нас дома часто бывают вечеринки - танцуем. Так мы отдыхаем. И последнее время я научилась плавать – я хожу плавать в университете. Ну, чтобы поддерживать, как бы, здоровье. Я еще вспомнила один социальный фильм, который у нас вышел недавно. В районе Сан-Франциско очень важный, очень популярный. Это жизнь и биография активиста – его звали Харви Милк (скачать фильм). Он был первый представитель ЛГБТ, избранный членом наблюдательного совета Сан-Франциско. Эта история очень важная. О том, как он преодолевал многие типы дискриминации, чтобы попасть в правительство города.

free: - Да ладно! Какие могут вообще быть виды дискриминации геев! Разве геев вообще кто-то дискриминирует?

Даша: - У нас не принято дискриминировать ЛГБТ-людей. Но в то время – это были семидесятые-восьмидесятые года – некоторые люди не хотели с ними общаться, считали их «неправильными». Это было социально неприемлемо, особенно религиозные люди плохо к ним относились. Не хотели их включать в круг своих друзей, знакомых, не хотели с ними общаться – я думаю это очень большая социальная дискриминация. И в конце фильма его, к сожалению, убивают. Но его история остается очень важной для города, очень важной для штата Калифорния.

free: - Бывают ли у вас какие-нибудь вечеринки, кроме танцев и фильмов? Расскажи, в общем, про аффинити. Вы же не только протестами занимаетесь. В чем еще выражаются ваши отношения?

Даша: - У нас есть такое мероприятие, называется арт-пати. Мы собираемся и вытаскиваем всю мебель из комнаты. Берем бумагу очень широкую и по стенам и по полу ее развешиваем и раскладываем и потом выносятся краски и люди разговаривают, кушают и рисуют на бумаге и потом на друг друге. Я живу в таком интересном месте. Так не у всех.

Артпати

free: - Ну-ка, ну-ка, а как они друг на друге рисуют, если они в одежде?

Даша: - Ну, у нас в доме три правила. Первое правило, что мясо запрещено, второе – что телевизор нельзя иметь или смотреть и третье правило – что одежда необязательна. Так что люди раздеваются и потом рисуют друг на друге.

free: - То есть это такое натуристское сообщество. Скажи, а часто встречаются такие общежития, как ваше?

Даша: - Похожие дома есть. В Сан-Франциско и в Беркли очень много кооперативов. Это распространено в либеральных левых университетских городах.

free: - А вот натуристские пляжи… вы же на побережье находитесь? У вас натуристские наверное пляжи, да?

Даша: - Да, у нас есть один пляж. Обычный пляж большей частью, а справа, с краю, есть граница из камней и палок. Справа натуристский пляж. Люди раздеваются, загорают. У нас это тоже нарушение закона. Но не преследуется.

free: - Скажи, зачем ты вообще занимаешься социальной работой. Ты самодостаточный взрослый человек, очень обеспеченный, живешь в хорошей стране. Ты могла бы просто наслаждаться своей жизнью и больше ничего не делать.

Даша: - Именно поэтому я занимаюсь социальной работой. Потому что у меня есть возможность. У меня есть и время, и знания, и средства, чтобы заниматься социальной работой. Я чувствую, что как человека, у которого есть очень много привилегий, у меня есть долг перед обществом. Перед нуждающимися людьми. Отдать часть того, что у меня есть, чтобы улучшить их жизнь.

free: - То есть ты хочешь сказать, что это такая твоя потребность, твоя собственная потребность, да?

Даша: - Я думаю, что частично моя собственная потребность. И, кроме того, это правильно. Морально.

free: - Ну, я думаю, что для многих, кто будет это читать, это будет новостью. Ну ладно. Ты хочешь помогать миру. Расскажи, что ты делаешь. Вот мы уже немножко поговорили про твою больницу, хотя, по-моему, поговорили мало. А что ты еще делаешь?

Даша: - У нас штук 20 кооперативов и в них полторы тысячи студентов живут. Я в этой группе студентов работаю как человек, который обучает тому, как поддерживать своё здоровье и здоровье окружающих. Я помогаю студентам организовывать группы поддержки эмоционального здоровья. То есть собираются люди вместе вечером на два часа. Похоже на анархособрание. Люди сами решают то, что будет там происходить. Беседуют. Рассказывают о проблемах, выслушивают друг друга. Учим студентов предотвращать передачу болезней половыми способами и как правильно использовать презервативы, какие есть методы для предотвращения беременности.

free: - Вы учите студентов, как пользоваться презервативами. А где они вообще могут эти презервативы взять?

Даша: - У нас презервативы везде. То есть их можно купить в магазине, можно прийти в клинику городскую, бесплатную или частную и тебе их просто дадут. Потому что государство выделяет на это очень много денег. В Америке очень распространено понятие о том, что презервативы они важны для того чтобы предотвратить передачу половых болезней. Женщина, если она использует противозачаточные таблетки, все равно будет использовать презерватив, чтобы не получить и не передать другому человеку болезнь. Многие используют презервативы в браке.

free: - Тоже социальная ответственность?

Даша: - Да, есть чувство ответственности.

free: - Я бы еще хотела послушать про твою работу с женщинами.

Даша: - Вот как я начала рассказывать в этой группе студентов я еще работаю чтобы предотвратить насилие любого уровня над женщинами. Физическое, сексуальное. Уровень насилия здесь в России совсем другой. У нас не принято повышать голос, унижать женщин…

free: - Мужчин у нас это касается в той же степени.

Даша: - … унижать людей не принято. А бить – это вообще. У нас такого не бывает. Или если бывает – то очень редко. И люди смотрят на это с удивлением. Но бывают случаи, когда студенты напиваются, спят вместе и на следующее утро может быть никто не помнит, что случилось, или кто-то один из этих людей – женщина или мужчина..

free: - Мы когда обсуждали эту ситуацию у вас, мы решили, что это называется «неосознанный секс»(смех здесь и далее по ходу всего разговора о сексе)

Даша: - …понимают, что они не хотели делать того, что произошло – это у нас называется насилием. То, что если будет секс – нужно иметь согласие. Согласие человек не может дать, если он пьян. Так что я много провожу семинаров и дискуссий со студентами о том, что такое согласие, как о нем спрашивать, что его обязательно нужно спрашивать…

free: - Ну-ка расскажи мне, как ты будешь спрашивать у человека согласия.

Даша: - Я не знаю, как это вы по-русски говорите. «Я хочу заниматься сексом. А ты хочешь?» или например «Я знаю, что у меня нет половых заболеваний» или «Я знаю, что у меня есть гепатит. А у тебя есть иммунитет к гепатиту B?»

free: - И как это вообще, способствует романтической обстановке и что-то потом получается? Или всё происходит, но в другой раз?

Даша: - Я думаю, что это зависит от людей. Если люди ответственные, то они могут сесть и спокойно обсудить риски того, чем они занимаются.

free: - Но я вот, честно говоря, не могу себе представить, как можно серьезно обсуждать предстоящий секс. Ты так это говоришь как-будто люди, лишенные всяких эмоций, сидят рядом и говорят: «Ну что, может, позанимаемся секстом?» «Угу» «У тебя нет противопоказаний?» «Угу» И так они полчаса… Пообсуждали, потом пошли механически подвигались в кровати… Ну, как-то ты так рассказала очень странно.

Даша: - Ну нет, не совсем так. Можно говорить об этом за время до того, как это случится или после и я не понимаю, как это по-другому объяснить.

free: - Русские это вообще не обсуждают. Вообще. Они просто начинают заниматься сексом. Я никогда ни от одной женщины – а я очень много про это беседую с девушками – я не слышала ни о каких предварительных разговорах о инфекциях. Никто не узнает: «У тебя есть ВИЧ? Ты уверен, что у тебя нет? Дай-ка мне справку поглядеть свою!»

Даша: - У нас такое бывает. Люди общаются. Спрашивают: «А ты пьешь таблетки для предотвращения беременности или нет? У тебя есть презерватив? Мы будем его использовать? У тебя есть заболевания?» Да, такие вопросы нормальны. Не все это говорят, но это считается правильным.

free: - Насколько у вас самосознание, самоуважение женщин отличается от того, что ты видишь здесь?

Даша: - Я не буду сравнивать, потому что это трудно, но я могу сказать, что меня удивило здесь. Когда я была в России, с родственниками, с активистами, в разных местах, я заметила, что к женщинам часто относятся без уважения и их унижают. У нас это не принято – унижать женщин. У нас если бы при мне в университете унизили бы женщину – я бы объяснила, что так делать нельзя.

free: - Наш читатель, я думаю, поймет, что унизить женщину – это взять и её избить, оскорбить как-то, накричать на неё. Мы так поймем. Унизили женщину. Или чего-то лишили, отняли, выгнали. А ты же имеешь ввиду что-то другое.

Даша: - Ну да. Я говорю о фразах типа «Ты женщина, поэтому ты не можешь или не понимаешь или тебе стоит молчать». Или «Ты женщина – тебе стоит лучше идти готовить еду». Вот у нас так к людям не относятся, это вообще неуважительно. Еще что я заметила, что меня очень расстроило, как мне объяснили – опасно для женщин ходить вечером или ночью по улице. Нужно обязательно ходить с мужчинами, чтобы они тебя защищали от насилия других мужчин. Это очень страшно. У нас так не говорят. Лучше, конечно, ходить с другими людьми. Но чтобы объяснили, что нет, нужно идти именно с мужчинами, потому что на тебя могут напасть.

free: - Вообще, дискриминация здесь, конечно, чудовищная. Но она никому не кажется дискриминацией. Ты вот говоришь, женщине сказали замолчать или как-то засомневались в ее силах. Здесь женщине просто не дают говорить. То, что к ней обращаются – это уже нужно считать большим прорывом. Что ее даже заметили.

Даша: - Да, я была на собрании активистов в одном городе и у нас была беседа. Меня спрашивали о том, чем я занимаюсь. Я спрашивала тоже. И там в комнате было человек, наверное, 15, мужчины и женщины. Но я заметила, что женщины – они ничего почти не говорили. Я не знаю: боялись ли они или их не поддерживали. Но меня это очень расстроило и удивило.

free: - У нас очень мало кто из активистов интересуется женскими темами. Есть всякие реабилитационные центры государственные, занимаются насилием в семье и женскими темами. Есть лесбиянки, которые организуют нелегальные клубы, у нас есть например клуб авторской песни, где все они собираются, обсуждают свои проблемы. Очень много лет существует. Но активисты, в целом они… Я бы сказала, что я не назову тебе даже пятерых феминистов в нашей стране. То есть, чтобы человек говорил, что он феминист и хотя бы какие-то очень грубые формы дискриминации не использовал. Может бы, мы поговорим про анархию в туалете? Скажем, если у вас висит некий стикер в туалете, то будут ли люди нарушать правила дома? То есть будут ли они считать, что присесть на унитаз – это унижение мужского достоинства? Или будут ли они продолжать писать стоя или вообще игнорировать этот дом.

Даша: - Люди разные бывают. Но я думаю, что они, если никогда не были знакомы с такой просьбой, то они скорее всего выполнили бы её. Может, для них это было бы странно, но я думаю отказаться или устроить сцену: «О! Что вы меня просите сделать!» У нас дома, у меня дома такого не было.

free: - Ну вот, скажем, я живу в этой квартире уже семь лет. Сюда приходит очень много мужчин – на собрания или по разным делам. И каждое посещение мужчиной туалета заканчивается истерикой, которую они мне устраивают. Типа, что я унижаю их достоинство. Порядка десяти человек поняли, что это действительно анархия.

Даша: - Да, я не совсем понимаю, как можно считать, что писать стоя – это связано с мужским достоинством.

free: - Я надеюсь, что они пересмотрят своё отношение после нашей беседы. Считаешь ли ты социальной работой зоозащиту и веганство, вегетарианство?

Даша: - Да. Веганство и вегетарианство очень важная социальная работа. Защита животных, их прав и еще защита нашей окружающей среды.

free: - А не думаешь ли ты, что это, скажем так, «интересы узкой группы, которая мешает и отвлекает наши основные силы от настоящей работы на пользу обществу»?

Даша: - Нет, у нас так не принято думать. У нас люди, которые занимаются активизмом, они не только занимаются одной формой активизма, они и вегетарианцы, и занимаются помощью мигрантам, и помощью женщинам, и поддержской ЛГБТ. Это всё связано.

free: - Подожди. Зачем заниматься поддержкой прав ЛГБТ, если ты уже веган? Ты уже чем-то занимаешься, ты уже немного сделал. Всё своё время ты занял зоозащитой – зачем тебе заниматься правами какой-то «узкой группы извращенцев»? (смех)

Даша: - Вопрос такой…

free: - Ну, знаешь, просто я здесь сижу одна и я тебя спрашиваю то, что тебя бы спросили наши люди.

Даша: - Если человека интересует право одной группы, то человека должны интересовать права всех, потому что если мы будем ущемлять одну группу, или считать, что у животных есть права, а ЛГБТ – не важно, или женщины не важно – это как-то смешно. У всех права есть.

free: - Неужели у вас там, в Америке, прямо все активисты вегетарианцы, все здороваются с геями и ВИЧ-инфицированными за руку и все уважают женщин?

Даша: - Большинство людей – да. Они понимают, что быть вегетарианцем или веганом – это очень важно для окружающей среды. Это ответственно и то, что унижать женщин или людей-ЛГБТ или людей, инфицированных ВИЧ – нельзя. Зачем эта дискриминация, зачем вредить людям или животным?

free: - Я знаю множество людей, которые бы сказали: «Вся вот эта вот ерунда, о которой вы вот сейчас разговариваете, девочки (это вы, наверное, разговариваете, потому что вы тупые женщины просто) она просто отвлекает нас от настоящей борьбы, от работы с профсоюзами, со студентами. Вот то, что вы говорите – это просто фигня».

Даша: - Они, наверное, совсем не понимают, что такое солидарность. И то, чтобы освободить себя и какую-то группу или изменить нашу страну или мир нужно всем работать вместе и поддерживать друг друга. Одной группе, которая работает с узкой одной темой – это у нее не получится. Нужно понимать и поддерживать друг друга.

free: - Ну-ка, расскажи мне о своём вегетарианстве. Я долго молчала на эту тему.

Даша: - Я перестала есть мясо в 10 классе, лет 5 назад. Несколько раз переходила на веганство на пару месяцев, но потом из-за обстоятельств – или мне казалось это слишком трудно – я бросила на время но у меня стремление к тому, что в будущем я стану веганкой и уже не перестану. (К моменту публикации текста -21.1.2009 - Даша вернулась к веганству.)

free: - Какой основной мотив того, что ты вегетарианка? Зачем тебе это нужно? Что, в Америке мяса нет?

Даша: - Очень много мотивов. Я думаю, что если возможность не убивать животных и питаться есть, то их не нужно убивать.

free: - Но ты же знаешь все вот эти вещи, которые говорят о вегетарианцах. Как ты их преодолеваешь? Когда ты сталкиваешься с людьми и они начинают говорить всякие глупости о том, что ты заболеешь, умрешь или вам этого не говорят? Что вегетарианство – это неполноценное питание, что ты ничего не изменишь, что твой протест ничего не меняет.

Даша: - Некоторые люди говорят. Но у нас широко распространено понимание того, что можно быть вегетарианцем и быть здоровым человеком. Это поддержано многими знаменитыми и важными людьми в политике, нашими профессорами в университете. Все понимают, что это можно, и нормально, и полезно - и для здоровья, и для животных, и для окружающей среды. Есть, конечно, люди, которые говорят: «Ну, ты ничего не изменишь!» Пусть говорят. Они не понимают.

free: - А какие вообще есть проблемы у современного вегетарианца в Америке?

Даша: - Первая проблема – непонимание в семье. Семье нужно объяснить, что вегетарианство – нормальный здоровый образ жизни, чтобы родные не волновались. Иногда трудно найти – это зависит от штата и района – рестораны, где есть вегетарианская или веганская еда. Там где я живу – таких очень много. Но это особо либеральный район.

free: - Это что, ваша единственная проблема? То есть у вас не возникают конфликты на работе по поводу вегетарианства?

Даша: - Какие могут быть конфликты на работе? Чье это дело, что ты ешь или не ешь?

free: - У вас, наверное, немного иное общество, но у нас, например, когда ты работаешь в коллективе, да? если ты вегетарианец, то ты не можешь участвовать в корпоративных пьянках. И тут возникает легкое к тебе раздражение. Считают, что ты «откололся от коллектива». Ты не такой. Над тобой начинают шутить. «Не мужик – мяса не ешь» «Почему не пьешь – больной что ли» Или всякие такие штуки. Я советую, чтобы люди говорили: «Да, я болею, мне от мяса плохо, я поэтому не ем». Тогда начинают жалеть и – понимаешь? – совсем другой эффект. А так изгоняют в итоге из коллектива. Я вот очень много видела ситуаций, когда вегетарианца просто «выживали» в течение года. Человек такой приходит «Я сейчас всем вам расскажу. Я вас сейчас всех спасу. Расскажу вам про вегетарианство» И в течение года отношения разрушались и человек менял работу. Потому что ругался за это время со всем коллективом.

Даша: - Там, где я работала, я такого никогда не встречала. Если человек вегетарианец или веган, люди должны это уважать. Может быть, они этого не понимают, или сами не хотят так жить, но это же их личное дело. Я не понимаю, как это может быть причиной, чтобы не общаться с человеком.

free: - Ну, гляди. У нас очень важна культура именно корпоративных вечеринок. Даже вот я когда работала в НИИ Наркологии, у нас там по случаю были вечеринки. Это наркология. То есть люди, которые борются с наркотиками и спиртным. В подвале собирался коллектив врачей и они пили водку. И когда я пыталась им сказать, что я не пью и, что наркологам странно выпивать, они смотрели на меня и говорили: «Ты, наверное, больная» «ты сумасшедшая» «ты, наверное, шизофреничка». Они пытались мне подлить водку в стакан. А? Вот так. И со мной был еще мужчина, ему было еще тяжелей. То есть доктор, который тоже работал, молодой, он тоже не пил, и он выливал на ковер, в рукав, но ему было тяжело, потому что говорили «Не пьешь – не мужик». Про меня просто говорили «шизофреничка», а про него говорили «не мужик». И вот мы с ним так ходили на корпоративные вечеринки.

Даша: - Это очень страшно, что так бывает. Я не пью, но я не замечаю каких-то социальных проблем из-за этого. У нас когда происходят мероприятия, особенно по работе, их центр – это не алкоголь. Потому что не принято. Потому что есть люди, которые не пьют по разным причинам или не едят молоко и мясо по разным причинам. Религиозным причинам или у них аллергия на молочные продукты и они их не могут переваривать. Все эти диеты, как бы, уважаются и если человек не ест мяса, и попросит на корпоративной вечеринке учесть это, когда выбирают еду, то его нужды будут уважать.

free: - А расскажи, пожалуйста, есть ли у вас семьи, где есть дети-веганы и как к ним относится общество.

Даша: - Да, есть семьи, где даже все члены семьи веганы. Моя подруга с 10 класса – она всю жизнь вегетарианка и потом когда выросла – стала веганкой. У нее семья была такая, для нас это не такая странная ситуация.

free: - У меня есть, например, такая проблема, что мой ребенок - он пока не может в какие-то коллективы попадать, потому что он вегетарианец, и, более того, он веган, я не могу доверять никаким людям, отдавать его в какие-то группы, кружки, детские сады, я боюсь, что будут большие проблемы со школой, потому что дискриминация у нас по отношению к таким детям, даже к вегетарианцам, очень велика. А у вас есть ли какие-то особые учреждения для вегетарианцев и учитывают ли в школах проблему детей-веганов. Что им нужно особое питание, особое отношение. Что они не могут издеваться над животными, делать опыты на животных.

Даша: - Да. Я могу сказать, когда я ходила в школу, у нас, например, на биологии были опыты с животными с лягушками и с червяками. И у нас было право отказаться от этих опытов. Но мы все равно были ответственными за этот материал. Так что нормально – не хотите работать – не работайте. Но когда будет экзамен вы должны будете сказать, где какой орган. И я сдала, не разрезая животных, на пятерку, так что проблем особенных не было. И пропагандировала это моим знакомым в школе листовками. В школе принято привозить еду с собой на завтрак. Так что вегетарианец может себе привезти ту еду, которую хочет. И на это никто не будет смотреть странно. Иногда в школах мало веганской пищи, но вегетарианская точно есть. Веганской бывает мало и многие люди обращаются к администрации школы, чтобы изменить питание, чтобы охватить больше людей.

free: - Исключают ли у вас за отказ от опытов из института? В России - исключают.

Даша: - У нас во многих институтах не проводят опытов на животных. Но там, где учусь, их проводят. И у нас исключают, к сожалению. У нас есть курс биологии, на котором делают опыты на животных. И как мне объясняли – если ты не хочешь это делать – тебя выгоняют с курса.

free: - А как же солидарность? Студенческая борьба?

Даша: - Потому что, наверное, люди, которые изучают биологию, не понимают важности этого. У нас есть студенческие группы, которые борются за права животных, по-разному, и, скорее всего, борются против опытов над животными. Но может быть они еще не достигли того, чтобы администрация университета – огромного, большого и сильного – перестала использовать опыты. Это, наверное, очень сложно.

free: - Это не сложно. Есть Интернич и можно предложить университету заменить все опыты на альтернативы.

Даша: - Я думаю, что это не раз пробовали.

free: - Значит, были не убедительны. Активисты Интернич достигают успеха во многих городах даже нашей страны. Непонятно для меня, почему у вас это еще не заменено. Может есть еще какие то вещи, которые мы не учитываем. Теперь мы переходим к нашей теме, по поводу которой мы встретились. ФНБ. Давай, расскажи все, что ты знаешь о фнб.

ФНБ СФ

Даша: - Я работаю в ФНБ-Беркли примерно, с 10-го класса. И там, и в Сан-Франциско еда готовится почти каждый день. Разные люди в разные дни недели собираются тоже на квартирах или иногда в церкви или в других организациях, бесплатно предоставляющих кухню. Пищу они получают бесплатно на местных рынках или магазинов. Потому что в Америке есть очень много лишней пищи, которую выбрасывают или не употребляют. И люди часто рады вместо того, чтобы выбросить пишу, отдать ее на какое-нибудь полезное дело. Так что как бы еды хватает на всю неделю. Раздается еда в разных местах тоже публичных. Приходит много бездомных, студентов – в Беркли, наверное, кормится 60-70 голодных. Я думаю, что 7 раз в неделю 60 - это не так мало. И в Сан-Франциско фнб существует с момента своего основания, с 80-х годов мне кажется. Есть люди, которые всю свою жизнь в фнб работают. Им уже 40, 50 лет. Поддерживают движение.

free: - Меня, конечно, интересует вопрос, как работают возрастные активисты. Потому что у нас в стране активистов старше 30 лет практически нет. Сравнительно. Молодых – 14-летних, 20-ти летних гораздо больше.

Даша: - Что они делают в протесте? Взрослые активисты часто посвятили всю свою жизнь этому, так что они играют очень большую роль. Студенты они большую часть времени заняты учебой. А взрослые активисты – они, скорее всего, не работают, может быть, живут в сквоте, или на улице, в парке где-нибудь и всё своё свободное время занимаются организацией акци1. В Беркли это очень распространено. То есть планируют, собирают людей, делятся своими знаниями, опытом.

free: - Сколько вас?

Даша: Обычно привозит продукты один человек. Готовит от трёх до шести человек. Раздают столько же людей. Моют посуду столько же. То есть это в один день недели.

free: - А давай-ка ты нам расскажи, как ты готовишь фнб. Акция от начала до конца. Вот с самой мысли, с идеи – зачем ты ее будешь делать и до того как помыта последняя тарелка.

Даша: - Хорошо. Ну, скажем, пятница. У меня нет уроков в Университете. Я просыпаюсь утром и решаю, что нужно идти помочь фнб, потому что нет лучше занятия, чем социальная работа. В полдвенадцатого мы собираемся в квартире. Там уже кто-то готовит еду. Там мужчины, женщины – часто я с ними не знакома. Мы знакомимся. Смотрим: какая у нас есть еда. Решаем вместе, что мы будем готовить.

free: - Откуда взялась эта еда?

Даша: - Еду эту привезли или в то утро или за день до этого еще один человек, работа которого – ее собирать и отвозить. Раз- два раза в неделю. Так что она нас уже ждет. В коробках стоит. Мы готовим обязательно рис или что-нибудь подобное. Высыпаем рис в кастрюлю, варим. Ставим бобы. Пока все это готовится, мы делаем салаты или овощные блюда или какое-нибудь сладкое блюдо. То есть всегда есть грейн. Грейн – это типа риса или другого зерна. Есть протеин, протеин бывает разный – бобы или чечевица или суп из зеленого гороха. Это всегда есть. А остальное зависит от сезона – если лето-весна – то очень много овощей и фруктов. Можно делать фруктовый салат. Или блюда из овощей – тушеные овощи часто делаются. И потом у нас часто есть хлеб. Так что мы его нарезаем также, раздаем. Вот так мы приготовили еду. И когда приготовление еды заканчивается, в пол третьего…

free: - Какие у вас плиты и кастрюли?

Даша: - Плиты домашние, обычные. Кастрюли очень большие. Литров может быть по 15-20-25….Мы прибираем со стола, пола. Готовую еду везем на велосипедном прицепе. Нужно очень хорошо укрепить кастрюли и завязать старыми шинами, чтобы пока ты едешь, у тебя еда не разлилась по дороге.

free: - А машина у вас есть?

Даша: - Машины нет. Но город маленький и плоский.

free: - А вот мы видели в сюжетах из Сан-Франциско, что у людей автобусы и столы. Кухни.

Даша: - Да, в некоторые дни недели такое есть. В те дни, в которые я работала, мы возили на велосипеде. И в Сан-Франциско, когда я работала, мы даже носили пешком. Но это было кварталов 8. То есть совсем недалеко.

free: - И вот ты приехала...

Даша: - Приехали мы в Парк Народа. Там тусуется очень много бездомных, бедных людей и студентов. Симпатичный парк. Там огород, сад и сцена. Мы ставим еду на сцену и вытаскиваем из-под сцены посуду – не одноразовую, а нормальную и несколько вёдер воды и хлорки, чтобы мыть тарелки. Нас уже ждет большая группа. Люди стоят в очереди и ждут, когда мы начнем раздавать еду. Мы ее раздаем и проверяем, чтобы всем досталось. И когда все съели, люди возвращаются за второй порцией. И те люди, которые поели, они относят свои тарелки и часто тоже помогают их сами мыть. Но так не везде. У нас так.

free: - Мне, конечно, тяжело беседовать из-за шока. Скажи, и вот 70 человек кушают и им всего хватает – то есть у вас такие объемы еды.

Даша: - Да, у нас часто больше еды, чем мы можем приготовить и лишнюю еду мы оставляем на сцене. Люди ее домой берут. Или, если ее очень много, или нет места везти на велосипеде, то мы ее отвозим в приют для женщин.

free: - А политический компонент этой акции? Вот мне рассказывала девушка из Англии, Саския, что они.. ну она так говорила, более ажитировано: «Мы захватываем парк, мы вешаем наш баннер и кормим. То есть мы захватываем парк.» - она говорила. А вы что-нибудь захватываете? (смех)

Даша: - Парк захватывать не надо. Там работает фнб уже так долго, что все знают, во сколько, где. Полиция нас уже принимает. Они придут, посмотрят и уйдут. Там как бы захватывать уже ничего не надо. Уже все захватили.

free: - А в чем же выражается ваш протест в таком случае? Если нет ни журналистов, ни листовок, ни баннеров?

Даша: - ФНБ поддерживает другие протесты.

free: - Я имею ввиду – в этот момент, когда вы кормите бездомных. В чем ваш радикализм?

Даша: - В самом кормлении людей. В том, что мы собираем лишнюю еду и раздаем ее нуждающимся вместо того, чтобы ее выбрасывать. В том, что мы в свое время…

free: - У вас это очень похоже на что-то японское, когда нужно по общей картине угадать внутренний смысл. В России, например, очень серьезные идейные конфликты с группами, которые так кормят. Потому что мы считаем, что это просто благотворительность и так нельзя работать. Что нужен баннер, листовки, нужны протестные столкновения, нужны конфликты с обществом. Иначе никто не заметит этого.

Даша: - Но этого всего хватает в других ситуациях. Мы кормим почти каждый день. И важна сама суть, что человек, если он голодный, если у него нет еды, то он не может заниматься протестом. Поэтому это поддержка всего окружающего общества. Ну да, это объясняется людям, что такое ФНБ, если они не знают. Но многие люди уже знают, что это. Каким еще активизмом занимается ФНБ – она приезжает на все другие акции в районе. Если проходит акция за права ЛГБТ – там будет «Еда вместо бомб» раздавать еду. Акция против войны в Ираке – и люди идут по улице, и фнб раздает голодным людям еду. Это поддержка моральная и физическая работы других людей. У нас в Университете сидели люди в деревьях, чтобы их не срубил Университет. И не строил новое здание для футбольной команды. Два года сидели. Им фнб регулярно носило еду.

Протест против вырубки дубов

free: - Почему надо было сидеть именно на этих деревьях? Даша: - Университет хотел срубить дубовый парк. Деревья были очень старые, исторические, а сама земля – это была земля коренных народов Калифорнии, кладбище предков. Так чтобы срезать эти деревья и построить там здание – это такой уровень оскорбления! У них своей земли почти уже не осталось. И, конечно, потому что деревьев в этом районе уже много срублено, студенты не хотели, чтобы еще эти срубили. Так что залезли они в деревья, чтобы Университет не мог строить.

free: - То есть, я так поняла для себя - может, это неправильно? - что вы кормите маргиналов, которые живут в парке, которые потом участвуют в других протестах. И вы кормите просто «революцию, которая идет по улицам». Нет необходимости ФНБ заявлять о себе более громко, потому что нет никого, кто бы ещё не знал, что это такое.

Даша: - Да. В Беркли, как я понимаю, это именно так. Но это, как бы, исключение. В других городах, в самой Калифорнии, и в Америке люди не знают о том, что такое ФНБ. И конечно у местных групп есть и баннеры и листовки. Они рассказывают о себе и о своей идее. Потому что это для людей что-то новое. А там где я живу – все понимают, что ФНБ - это сама база движения. Если ты не знаешь, что делать и чем заняться – где встретить человека – ты идешь на фнб, чтобы познакомится с людьми и узнать о протестах.

free: - База какого движения?

Даша: - Левого радикального.

free: - Это была сказочница Даша. Мы продолжаем наш разговор. (смех) У нас считается, что фнб – это ерунда, незначительное занятие для маленьких детей, которые ничего не понимают в левом протесте. Бесполезное занятие и благотворительность.

Даша: - Таких взглядов у нас я не встречала. ФНБ все уважают. Понимают, что еда– это право. Она нужна всем – и бедным, и активистам, и состоявшимся членам общества. Люди очень уважают тех, кто занимается фнб. Потому что это всегда должо быть. И всегда будет. Несмотря на то, какие другие протесты есть – это же их поддерживает. Это поддержка. Зачем от нее отказываться?

free: - А можешь ли ты назвать еще какие-то вещи, ключевые, сопоставимые с «Едой вместо бомб »? Что объединяет всех?

Даша: - Люди могут встретиться в Лонгхолл. Это такое место, которое переводится как «долгая дорога». Долгая дорога для революции. Для изменения. Это место используют разные группы активистов. Например, движение за права заключенных. Или фнб там собирается. Там делается левая радикальная газета «Слингшот». Она тоже очень долго выходит в Беркли. Коллектив, который её пишет, четыре раза в год собирает все свои деньги и печатает ежедневники, их продаёт и за деньги, которые получает, печатает эту газету, и потом раздаёт ее всем бесплатно. И рассылает по всей стране. И вот туда истории может любой человек сдать – они их будут печатать. Коллективно принимают решения. В коллектив может вступить любой человек, который будет ответственно работать. И там проводят очень много вечеринок, которые собирают пожертвования на какие-нибудь важные цели. Такие, как защита животных или построить приют для женщин и детей или бедных людей. Поддержать клинику, где я работаю. Так что вот это место, где люди могут собраться и использовать его для организации. Если мы будем говорить о конкретных местах - есть еще в СФ магазин анархолитературы, там есть литература и анархическая и всякая левая. О веганстве, вегетарианстве, правах женщин, правах ЛГБТ, правах животных, политических движениях, коммунизме, социализме, история, биографии людей.

free: - Как-то похоже на наш московский магазин «Фаланстер»?

Даша: - Да, только там исключительно леворадикальные книги у нас. Нет книг о религии, о нереволюционной истории.

free: - Вот мы коснулись темы анархизма. Встречаешься ли ты с людьми, которые называют себя анархистами, относишься ли ты сама к ним. И вообще как у вас относятся к анархистам. Мнение нашего общества: «Анархисты – это сумасшедшие пьяницы, которые, кода выходят из запоя, бросают куда-то бомбу». Вот такое представление у людей.

Даша: - У нас конечно тоже у людей представления разные. Но те анархисты, с которыми я знакома, они или работают в фнб, или в группе против тюрем. Как я понимаю анархизм, как я его встречаю у нас среди людей – это люди, которые против организаций, ущемляющих людей и против организаций, где людей заставляют что-то делать. То есть против государства. Потому что государство принуждает людей работать в своей структуре. Они за то, чтоб сотворить другие системы общества, общения людей. Где люди хотят сами в них участвовать и их никто не заставляет. За самоорганизацию и за справедливое распределение социальных ресурсов. За равные права и равные возможности. У нас в парке СФ каждый год летом на выходных проходит ярмарка анархолитературы. Там есть книги, которые печатаются большим тиражом и есть самиздат. Туда можно прийти и выложить просто то, что ты сделал. И люди будут брать и тебе платить что-то. И там есть фнб.

free: - Мы видели сюжет с этой ярмарки литературы, но все равно мы не смогли составить представления о том, сколько туда собирается людей и сколько же там книг.

Даша: - Там достаточно большой зал, как аудитория и там везде книги и разная информация. Людей, неверное, несколько тысяч.

free: - Это бумажные носители информации. А как у вас обстоит дело с электронными независимыми СМИ?

Даша: - Я не так много об этом знаю, но у нас очень активная Индимедия района Сан-Франциско. Я могу на этом сайте узнать о многих акциях в нашем районе. В Беркли есть радикальная радиостанция. Её критикуют за недостаточную открытость. Но она передает левые новости о том, что происходит в нашем районе.

free: - Почему ты говоришь, что радио недостаточно открытое?

Даша: - Люди говорили, что эта радиостанция не освещала акцию с дубами. Цензура. Есть внутренние проблемы.

free: - Считаешь ли ты фнб вообще перспективным протестом? То есть, стоит ли заниматься фнб?

Даша: - Да. У нас это очень важно.

free: - А скажи пожалуйста, для нас это важно – услышать еще одно мнение - что такое фнб и для чего его делают.

Даша: - Как я считаю, фнб – это самоорганизованная группа людей, которая поддерживает друг друга и своих окружающих. Если мы не можем надеятся на государство, чтобы получить то, что нам нужно, то есть пищу в этом случае, то у нас есть силы и возможности самим захватить эти ресурсы и распределять и раздавать их тому который в них нуждается. То есть вместо того чтобы давать их людям у которых уже есть власть, деньги и возможности, больше власти, денег и возможностей, мы будем передавать здоровую пищу людям, которым она нужна. То есть протест тому, что мы не можем ориентироваться на государство. Оно нам не поможет, но люди могут помочь себе сами и поддерживать друг друга.

free: - А для вас имеют значение такие принципы как веганство? У вас бывает только веганская еда? Или иная?

Даша: - Почти всегда веганская. Бывает иногда иная. Если нам, например, дадут коробку йогурта или фруктовых напитков с молоком, мы не будем ее просто выбрасывать. Мы ее принесем собой и раздадим тоже, чтобы она не пропала.

free: - Понятно. А скажем так принцип ненасилия. Например, у нас в России, в фнб работает очень много антифашистов. Именно уличных боевых антифа. И этот принцип все время обсуждается. Потому что многими считается, что насилие – это великолепный метод борьбы с фашистами, да? И пацифисты здесь находятся в загоне. То есть они неуважаемы, считается, что это такие - как сказать? – слабаки и трусы, которые просто ленятся ходить на бойцовский клуб и ленятся оттачивать ножевые удары. И вообще лентяи и не хотят бороться. Просто варят кашу и всё.

Даша: - Люди такие везде бывают. И мнений очень много разных. Я могу говорить только за саму себя. И как я считаю, что насилием изменений таких длительных и серьезных в обществе добиться нельзя. Потому что в момент, когда вот это давление сверху, насилие, исчезнет, то и изменений социальных больше не будет. То есть если ты будешь людей заставлять людей, например, делиться – как при коммунизме – друг с другом, в момент, когда коммунизм падет, все вернется на круги своя. Изменения нужны более серьезные, конкретные. Люди должны сами понимать, для чего что-то важно. И вот для этого нужно общаться и объяснять, и работать вместе, и организовывать. Я думаю, что насилием мало чего можно добиться. И вообще, как можно оправдать смерть или ущерб другого человека какими-то идеями? Идеями, что ты приносишь обществу высшее благо? Я вообще этого не понимаю.

free: - Какие ты тогда предлагаешь методы работы с народом, который имеет националистические взгляды? Как бороться с тем, что у нас каждый день убивают пять иногородних?

Даша: - Мне трудно ответить на этот вопрос. Потому что я с таким у нас не сталкивалась. Националистические взгляды – это люди хотят постоять только за своих, потому что они боятся чего-то. Боятся недостатка или бояться потерять власть или контроль.

free: - На мой взгляд, это просто безумцы какие-то, не понимающие законов развития общества, или экономических законов. Просто общечеловеческих вещей. Но они утверждают, что приезжает очень много мигрантов, они занимают рабочие места. Ни один москвич не будет работать за такие деньги на таких рабочих местах, как это делают мигранты. И потом, если лишить нас поддержки мигрантов, то наш мегаполис погибнет. Для меня вообще загадка поведение наци. Их нападения и уничтожение людей с неславянским типом лица и общественных активистов.

Даша: - Да, это сложно. Я думаю, что может быть образование и общение между разными людьми бы помогло изменить ситуацию.

free: - Наверное, стоит обратиться в наше правительство и предложить такие уроки толерантности. Но мы пытаемся ввести у себя обязательные уроки православия, что будет, несомненно, способствовать росту толерантности и взаимопонимания в нашем обществе. (смех) То есть видишь, очень сложно применить какой-то иностранный опыт в нашей недоразвитой стране. Расскажи мне лучше, как твоя семья и твои друзья относятся к активизму.

Даша: - Все уважительно относятся к социальной работе.

free: - Ты что, за всю жизнь не встречалась с такой позицией, что ты занимаешься ерундой. А могла бы, допустим, деньги зарабатывать. Или, например, выйти замуж.

Даша: - Наверное такие люди есть, я с ними редко сталкиваюсь. Но как бы ставить деньги против качества жизни и прав человека… Многим людям понятно, что это аморально (смех)… Ну да, важно как бы жить… Ну, семья – это же не мешает активизму.

free: - То есть тебе твои близкие никогда не говорили: «Даша, бросай все это, устраивай свою семейную жизнь, рожай детей и живи как нормальная женщина»

Даша: - Единственный человек, который мне так говорил, это была мама. Она русская эмигрантка, так что не знаю.. Американцы мне такого не говорили.

free: - Вот такой вопрос. Он связан с тем, что у нас в обществе антиамериканская истерия. У нас вообще часто бывает национальная истерия. Враг – он бывает такой близкий враг – это может быть чеченец, ингуш, украинец. Сейчас у нас очень много врагов- грузин появилось. Латыши бывают, эстонцы. Но у нас есть такой постоянный враг – это американцы. Которые просто не могут не вредить нашей стране. Холодно у нас… это, мы считаем, происки. Подозрительный техногенный снег выпадает в городе Москва. Вообще, какое место в жизни среднестатистического американца занимает осмысление существования России?

Даша: - Я могу сказать о себе. Мы дома не смотрим телевизор. Но мы читаем новости. Местные новости не говорят о России. Национальные газеты говорят. И когда они говорят, то они говорят то, что, например, выборы российские были недемократические и что так нельзя делать и как это стыдно.

free: - А как вы догадались? (смех)

Даша: - Не знаю, наверное, было очевидно.

free: - Нет, ты что, у нас демократические выборы в стране, легитимный президент…

Даша: - И у вас, и у нас демократических выборов на уровне президента нет. Я думаю, многим людям это понятно.

free: - Но вот ты можешь представить себе, чтобы у нас президентом страны стал бы, допустим… ну… казах.

Даша: - Нет.

free: - Видишь, есть некоторая разница.

Даша: - И ещё говорят о России в связи с энергией. О том, что проблемы у России и Европы с газом. Но больше о России в национальных новостях ничего нет.

free: - Ну, скажем, не отводится ли в ваших ежедневных новостях немного времени для антирусской агитации. Что вот тут у нас есть какие-то опасные ракеты. И надо бы на Россию и напасть. Вот мне вчера пришло письмо из Министерства Иностранных Дел. Первый секретарь Министерства мне пишет, что Америка в ближайшие …. Наверное, он раскрывает некую государственную тайну … прямо годы нападет на Россию и всех нас истребит и поэтому мы должны крепить мощь, готовится, строить боеголовки, и вообще отражать агрессию. Вообще сколько, Даша, минут твоего ежедневного времени отнимает подготовка агрессии на Россию. (смех)

Даша: - Ноль. Америка часто очень многие страны считает своими врагами. Но чтобы к России так относились… Часто в новостях тон такой, что да, нужно следить за Россией, если она станет сильнее, чем мы, то будет проблема. Но такого страха перед Россией ежедневного я не встречала.

free: - А про какие страны у вас в новостях говорят на порядок больше чем о России?

Даша: - Это сравнить трудно. Говорят, конечно, много о Европе, о Ираке, Иране и странах этого района. Говорится о Африке и Южной Америке. То есть о многих местах.

free: - А какого плана новости у вас преобладают? Новости о присутствии США в этих странах? О помощи США? Или просто про жизнь этих стран? У нас просто мало подобных новостей.

Даша: - Говорится очень много о Израиле и Палестине. Ежедневно почти. Говорится о проблемах. О Судане. О вооруженных конфликтах, угнетении народов, природных катаклизмах. Говорится много о политике недемократических стран: Южной Америке, Кубы.

free: - То есть ты тут сейчас нам сказала, что Куба это недемократичная страна. Отлично. То есть это не оплот такой коммунизма, социального равенства. Все-таки автобусы набиты чрезмерно? А люди вообще знают, где находится Россия?

Даша: - Конечно. Она же такая большая. Американцы очень интересуются историей России, русской литературой. Но именно то, как жизнь здесь проходит – я думаю, мало кто знает.

free: - А вот скажи, с какими стереотипами в отношении русских тебе приходилось сталкиваться?

Даша: - Что русские коммунисты и алкоголики.

free: - А вот ты не ответила про свои политические убеждения.

Даша: - Я с уважением отношусь к некоторым мнениям в анархизме, что каждый человек свободен и нужно делать свободное сообщество, помогать друг другу, уравнивать людей в правах. Это мне очень интересно. Я не думаю, что можно добиться равенства способами организованного государства, где сконцентрировано очень много власти и контроля у маленькой группы людей. Я думаю, что это невозможно. Поэтому меня коммунизм не очень интересует. Демократия, которая есть в Америке, на уровне маленьких городов или штатов – она работает более-менее хорошо. А на уровне всей страны – я думаю – есть очень серьезные проблемы. Как может один президент представить всю страну. Это, я считаю, не работает. Я бы хотела, чтобы Америка была более социальной. Похожей на Европу. Чтобы у нас было бесплатное образование, медицинские услуги, чтобы у всех было жилье и питание. Этого конечно у нас нет. Это мои политические убеждения.

free: - Может, тут стоит еще такой вопрос задать: существует ли у вас резкое деление на политические группы в левом протесте?

Даша: - Ты знаешь, разделение существует, но думаю, что очень многие люди понимают, что солидарность – это важно. И что цели у многих людей похожие. И поддерживать друг друга нужно. А внутренние проблемы – они бывают. Но я с ними редко сталкиваюсь. Чтобы внутренние проблемы остановили движение – люди понимают, что это не годится.

free: - У нас из-за внутренних проблем просто нет движения. Вот еще вопрос. У нас считается, что подавать уведомление на акции не по анарху. Стараются делать нелегитимные протесты. У вас тоже запрещены выходы на центральную улицу нелегальные. Какие вообще у ваших левых взаимоотношения с официальными властями.

Даша: - Люди с системой борются по разному. Некоторые вообще не хотят работать с государством. Потому что они считают, что это усиливает государство. И сильное государство угнетает народ. Так что этого делать не надо. Другие понимают, что да, государство - у него есть свои проблемы – но есть возможность его улучшить. Чтобы оно больше блага как бы приносило своему народу. Я лично думаю, что надо различными способами нести социальные изменения. Протест против войны в Ираке – город его поддерживал – протест шел на нашей самой главной улице в СФ. Там были тысячи людей. Много раз собирались. Да, это было поддержано государством, но именно из-за этого могло столько людей собраться и такая организация была хорошая. И многие люди могли это увидеть, например, по телевизору. Но в то же самое время важны протесты нелегальные. Показать, что люди могут работать вне государственных ограничений и его законов.

free: - Бывают ли конфликты с властью?

Даша: - Конфликты с властью есть. Они не такого высокого уровня насилия, как мне рассказывали, есть в России. У нас конечно за протесты арестовывают людей. Бьют. Но так, чтобы били только лишь для того, чтобы бить, чтобы пытали – если это есть, то мы об этом не знаем. Это считается совсем неприемлемым для полиции.

free: - Я сейчас читаю книгу Наоми Кляйн "Доктрина шока", в которой она пишет, что в Америке очень распространены пытки разного рода, электрошоки, депривация, когда полностью человека отграничивают от всех импульсов. И пишет, что нормально это для американских спецслужб.

Даша: - Это показывает, что мы об этом не знаем, мы этого не знаем, нам этого не показывают. Или этого нет. Я не знаю, что правда. Но я в жизни не видела и не слышала, чтобы людей пытали. Когда на протесте арестовывали моих друзей активистов, они посидели несколько часов и их выпустили обратно с письмом, что так больше делать не нужно.

free: - А кто пишет письмо?

Даша: - В этом случае это была полиция университета. Им дали письмо о том, что если они дальше будут работать против структуры университета, то их отчислят.

free: - А давай вот смоделируем вот такую ситуацию. В Беркли, в солнечный день, в парке собрались 40 человек. У вас есть там посты полиции?

Даша: - Да.

free: - Ну, вот около поста полиции остановились 40 человек и стали пить пиво. Вышли бы несколько сотрудников полиции и стали бы людей арестовывать и в отделении полиции немножечко бы поиспользовали электрошокер. Так чтобы 7 человек пострадали от этого и один бы получил инфаркт. Что бы было в Беркли?

Даша: - Были бы серьезнее проблемы для администрации и для полиции университета. Люди бы собрались вместе где-нибудь около места происшествия. Особенно, если это около полиции. Многие бы услышали об этом и сказали «Как это ужасно» и смотрели бы телевизор. Другие бы конечно пришли и протестовали. Там были бы, наверное, люди которые используют насилие. Они бы разбили окна, может быть. Сожгли что-нибудь. Другие люди просто бы стояли перед зданием и кричали, не пускали бы людей внутрь. Был бы суд обязательно против этой полиции. Они бы, скорее всего, – я уверена – проиграли. И их бы, наверное, убрали с поста милиции. Потому что как такой человек может остаться работать дальше? Все будут знать его имя и лицо. Их не так много, штук 40, полицейских.

free: - Сколько бы продолжались протесты?

Даша: - Неделю, больше. Когда у нас был протест в деревьях – он длился 2 года. И там часто, очень часто в течение этих двух лет собиралось очень, очень много людей.

free: - Ну, в общем все мы поняли, как бы это было в Беркли. Очень любопытно. Очень любопытная модель поведения для активистов. У нас после всего вот этого 300 человек постояли на площади, оцепленной милиционерами и что-то поскандировали. Тоже там были люди арестованы. И несколько потом граффити было на этом отделении милиции. Прошли акции солидарности. Но ни к каким беспорядкам, ни к каким серьезным вещам это, конечно, ни для кого не привело. Кроме пострадавших ребят. Скажи-ка теперь, какое на тебя впечатление произвели встречи с нашими активистами.

Даша: - Я поняла, что в России есть очень много проблем для активистов. От полиции, от государства, от нацистов. И я очень уважаю усилия российских активистов. То, что они могут проводить акции, несмотря на эти обстоятельства. Которые сложнее наших. Но я нашла, что здесь намного меньше распространены мнения о солидарности с женщинами и ЛГБТ-людьми. И это меня расстраивает. И я не знаю, почему так. Я надеюсь, что в будущем люди смогут понять, как важна солидарность и поддержка всех групп в обществе.

free: - Ну, понятно, то есть ты нам предлагаешь прям всем собраться и начать поддерживать «тупых баб» и «грязных геев». Что мы сейчас, нормальные парни, нормальные пацаны, которые ходят по улицам и занимаются реальной работой, избивая фашистов, православных фашистов, начнем ходить на какие-то протесты с радужными флагами, уважать женщин и т.д. Станем связываться вообще с какими-то тётками.

Даша: - Конечно, чтобы прекратить ущемление людей, надо сначала понять, как человек лично сам ущемляет эти группы людей. Я хочу рассказать… У нас есть такое понятие, в анархокругах, во всех группах анархистов, как мАнархия. То есть приставляется буква «М» к слову «анархия», чтобы объяснить, как мужчины в анархических кругах продолжают репрессировать и унижать женщин несмотря на то, что это идет против принципов анархии, свободы, поддержки и взаимоуважения.

free: - Ну я даже не знаю. Наверное, после этого никто уже не будет нас дальше читать. Но я все-таки спрошу. А вот сами люди, как они с тобой разговаривали, как с тобой общались, как они хотели донести до тебя информацию о своих городах – что ты об этом думаешь?

Даша: - Меня очень хорошо встречали. Приходили люди и мы беседовали вместе. Они очень интересовались левым протестом в Сан-Франциско и в Калифорнии. Мне тоже очень подробно рассказывали о своих достижениях. О препятствиях и проблемах.

free: - Что касается моего мнения на эту тему, я такого любопытства к кому-то вообще никогда не видала. То есть они, наверное, разговаривали, в общем, не с тобой, а одновременно со всей Америкой. И со всей историей левого протеста. Ты была какая-то реинкарнация Джерри Рубина. И они были заворожены и их приходилось иногда пинать, чтобы они начинали говорить просто. Теперь мы подошли к самой любопытной теме. Мы поговорили про духовно важные для индейцев деревья. Наверное, это не единственная интересная штука, которая у вас происходила. Что у вас там вообще происходит?

Даша: - В Сан-Франциско самая важная праздничная традиция самого города (не только левых групп, но всех - в Калифорнии и даже в Америке) – это прайд. То есть у вас такое было один раз в Москве. Но у нас это каждый год. Очень большой праздник, куда приходят не только ЛГБТ-люди…

free: - Как это было у нас, я расскажу, потому что никто, наверное не знает. У нас два года назад 150 геев и лесбиянок вышли на Тверскую улицу, где они были жестоко избиты православными, ОМОНом и фашистами и арестованы. И самым большим нашим достижением можно считать, что семь флагов всё-таки были вскинуты, после чего люди, которые их подняли, были избиты, и с последним флагом, который, кстати, был флаг хиповый, просто случайно оказавшийся на акции, люди прошли целых пять шагов. Это первые шаги русского ЛГБТ. Депутаты Европарламента были жестоко избиты, Фолькеру Беку повредили глаз, Марко Капато арестовали, иностранцы убегали в крови оттуда, ну, вот как это было у нас.

Даша: - Да, это очень страшно. У нас это городской праздник, куда приезжают люди-ЛГБТ из города, из района и вообще со всей страны. И там еще присутствует очень много союзников ЛГБТ. И вообще людей, которым просто приятно и интересно прийти на большой праздник в городе. Прайд длится три дня. И каждый день посвящен одной группе. Пятница – день трансгендеров. Множество людей – трансгендеры и их союзники – собираются в парке. Там концерт, разные люди поют песни, связанные с правами, певцы ЛГБТ, песни и речи, связанные с правами людей-трансгендеров. И потом марш по улицам.

free: - Слушай, вот у нас многие люди вообще не знают, кто такие трансгендеры.

Даша: - Не знаю, как правильно это объяснить по-русски… Трансгендер – человек, который существует и понимает себя не в этих строгих социальных рамках представления о поле, как только о мужском и только о женском.

То есть, все люди которые не разделяют полностью на социальную идею о том, что такое женщина и какая она должна быть, или кто такой мужчина и какой он должен быть. Трансгендеры выражают это по-разному. Некоторые люди одеваются как представители того пола, с которым они себя отождествляют. Некоторые начинают принимать гормоны, чтобы изменить свой голос или тело. Или некоторых людей интересуют операции, которые меняют их тело. Но это все очень зависит от человека.

Шествие в защиту тг

free: - Мы с тобой уже про это раньше говорили, я бы хотела повторить для людей, что возраст осознания феномена трансгендера очень различен, как мы поняли, для России и для Америки.

Даша: - Ну да, я могу рассказать историю о моём лучшем друге – его зовут Энди – когда я встретила его, он был девочкой. Нам было по19 лет. Он считал себя женщиной и был в женском теле. И в течение нашей дружбы Энди понял сначала, что он… в то время она… ей сначала нравились девочки и она включалась в ЛГБТ, и потом через год Энди понял, что он мужчина и хочет жить, как мужчина. И изменил своё имя и осознал то, что он трансгендер.

free: - Понятно. А кто делает у вас операции и в каком это происходит возрасте.

Даша: - Люди должны достигнуть возраста совершеннолетия, то есть 18, чтобы принимать такие решения. Люди, у которых есть средства.

free: - То есть у вас национальной программы поддержки трансгендеров не существует. Это же ужасно.

Даша: - У сожалению, в Калифорнии нет законов, защищающих людей-трансгендеров на работе, что очень стыдно. В СФ такие законы есть. Но есть национальные законы, защищающие ЛГБ. Но, к сожалению, не трансгендеров.

free: - Что защищают ваши законы?

Даша: - То, что людей нельзя не принимать на работу или увольнять с работы исключительно потому, что они ЛГБ.

free: - Вот так. Это у нас происходит в пятницу, да?

Даша: - Да. Суббота – это день для лесбиянок. Они тоже собираются вместе и у них есть тоже программа выступлений и речей. И тоже марш по улицам. И в пятницу и субботу все едут в клуб, и потом у них мероприятие - танцы. Клуб каждый год разный. У нас несколько клубов, поддерживающих прайд.

free: - Разве это такая актуальная тема – лесбиянки? Ну – лесбиянки. Разве их так много?

Даша: - В СФ и в окружающих городах их очень, очень много. Они везде.

free: - Скажи, а зачем – ну, ладно, они хотят любить женщин, жить с женщинами – а зачем они занимаются «пропагандой гомосексуализма», устраивая прайды? Так говорит наш мэр.

Даша: - Какой пропагандой? Любой человек имеет право идти по улице и выражать себя как он хочет и люди это поддерживают.

free: - Но ведь они «развращают наших детей», тем что они пропагандируют иные формы секса! Это не по-православному – иные формы секса! (смех)

Даша: - Ну, православие не активно развито в районе, в котором я живу… Таких взглядов меньше. Но в других частях Америки есть ультраправые религиозные организации, которые тоже очень гомофобны и приносят очень много ущерба движению ЛГБТ. У нас такие взгляды не развиты. И это не пропаганда. Люди имеют право знать о альтернативных выражениях чувства любви и секса. Это всё нормально. И пусть люди познают, какие бывают разные формы выражения и сами выбирают для себя, что им нужно.

free: - Погоди. Но это же «совершенно неестественно»!

Даша: - Какое неестественно! Что вообще естественно? В природе – если мы будем считать естественным поведение животных – встречается влечение к своему полу. Это распространено.

free: - Ну, слушай. Ты сейчас человека приравняла к животному. А человек это духовное существо, созданное по образу и подобию того, Сама Знаешь Чего. Как вы отвечаете на вопросы такого типа.

Даша: - Если духовное существо так себя выражает – это уважать нужно. Люди разные бывают.

free: - Хорошо. А почему эти ужасные геи и лесбиянки себя выражают, проезжая по прекрасному городу на платформах, на которых они танцуют в ужасных боа, в развратных нарядах и вообще непонятно как двигаются и страшно раскрашены. Разве ни не могут просто посидеть дома и попить чай?

Даша: - Могут. Но они могут и в параде участвовать. На воскресном параде очень красиво и туда собирается весь город. Он огромный. И там в параде не только дикторы-геи. Там все. Полиция в параде участвует. Местные пожарники в параде участвуют. И не только геи-пожарники. Все. Это дает чувство самоуважения, солидарности и сообщества. И это очень важно. Праздник длится весь день.

free: - То есть у вас есть открытые геи-полицейские?

Даша: - Да. У них, конечно, тоже есть трудности. Но они в параде. Я их много раз видела. Очень много представителей местной власти. Представителей компаний, бизнесменов. Там и банки в параде идут, мэр там точно есть.

free: - Как???

Даша: - Но это же мэр Сан-Франциско! Он поддерживает ЛГБТ-права! Это же город, где это так важно! Его бы не выбрали, если бы он не поддерживал движения ЛГБТ! (смех) Любава в шоке.

free: - Сколько человек идет в параде?

Даша: - Тысячи. Вся улица забита.

free: - И это транслирует телевидение, да? Всё это подается в позитивном ключе? А что если бы какое-то СМИ допустило гомофобное высказывание?

Даша: - Такое бывает. В случае радио – радиопрограмма конечно не из нашего района, потому что у нас это не распространено, но из другого, передавала гомофобные высказывания. И было возмущение граждан, требовали уволить этого человека за дискриминацию. Потому что у нас в законах написано, что нельзя дискриминировать и унижать людей.

free: - Добились успеха?

Даша: - В одном случае добились. В другом случае он должен был публично попросить прощения. Попросил. Но я должна сказать, что так в Калифорнии. Есть штаты, которые не похожи на нас. Наверное, очень похожие на Россию, очень гомофобные. Где такого бы не было.

free: - Ваш парад, я так понимаю, проходит легально. То есть вы городу говорите о своём желании и идёте.

Даша: - Да. Город очень сильно поддерживает парад.

free: - А вот что бы было в СФ, если бы в вашу мэрию, подали бы, допустим, 160 прошений на проведение гей-парада и мэрия 160 раз бы вам отказала по тому поводу, что ваш город не может найти для вас подходящего времени.

Даша: - Такого бы не было.

free: - Ну вот предположим.

Даша: - Ну я могу сказать – что из этого фильма – Харви Милк – там как раз были проблемы с открытой дискриминацией против ЛГБТ-людей. То есть закрытая – это когда люди дискриминируют, но это, как бы, не очевидно. Тихо или скрыто. А открытая – это когда представитель государства или государственной организации скажет, что нет, потому что вы ЛГБТ, мы не можем вам, например, разрешить ходить в параде. То есть это неправильно. Осуждение. Это открытая. И там было очень много протестов, были райды… люди поджигали вещи кричали

free: - Рейды?

Даша: - Рейд – это когда полиция делает, райд – когда люди. Гражданские нападения такие. Такие вещи были в то время, когда эта дискриминация была более очевидна. Такое могло бы быть и сейчас, я думаю.

free: - А кто бы участвовал в этих протестах против гомофобии? Только ли геи?

Даша: - Геи, их союзники, многие – если не все – левые либеральные люди нашего района.

free: - Слушай, а вот такой вопрос. Что у вас там с однополыми браками?

Даша: - Длительная битва за них. В этом году высший суд Калифорнии признал, что они конституционны. И несколько месяцев браки были разрешены. Это было не в первый раз. Несколько лет назад город СФ, мэр, разрешил однополые браки. Но потом ему суд калифорнийский сказал: «У вас нет этого права». Так что браки отменили. И в этот раз правые христиане в Калифорнии собрали достаточно подписей на ежегодном голосовании по законам штата – чтобы изменить конституцию, запретить однополые браки. И к сожалению это решение прошло. Проголосовала Калифорния – примерно 52-53% против браков, 47% – за. И браки, заключенные в последние 6-8 месяцев – вопрос о действительности их решается. В других штатах ситуации похожие. Разрешают однополые браки, потом запрещают. Каждый год где-то разрешают, где-то запрещают. Активное движение идёт. И мне кажется, в сторону их разрешения.

free: - А зачем вообще нужны однополые браки? Почему нельзя «просто так жить вместе»?

Даша: - Людям, которые ЛГБТ, они нужны. Как другой человек может сказать, что им они не нужны. Это каждый решает сам для себя, что нужно и что важно. И запрещать это неправильно. У кого есть такое право?

free: - Но это же «подрывает основы нашего общества»?

Даша: - Так говорят правые христиане. Но с ними многие несогласны.

free: - Правые христиане - тоже члены обещества.

Даша: - Да, и они голосуют, как и все.

free: - Ты же говорила, что это не круто. А круто – консенсус.

Даша: - У нас в коммуне – да. Но людей очень много разных есть в стране.

free: - Есть ли какой-то шанс прийти к какому-то вообще единому мнению по этому вопросу в итоге и сколько еще лет это займет.

Даша: - Я и мои знакомые очень уверены, что движение в сторону легализации однополых браков победит. То есть, мы дойдем до ситуации, где они будут прописаны в Конституции. Очень многие люди были огорчены голосованием и сейчас начнется движение за то, чтобы на следующих выборах опять переписать Конституцию. Это уже не в первый раз.

-free: Насколько это связано с тем что ваш штат возглавляет гомофобный политик? И насколько все изменится после выборов Обамы?

Даша: - С выборами Обамы мы надеемся, что много чего изменится. Но это никак не связано со штатом. У штата есть своя политика и Обама никак не связан с политикой нашей местной власти.

free: - Но разве тогда есть какая-то перспектива? Ведь у вас губернатор –гомофоб.

Даша: - Да, он не такой либеральный, как мы бы хотели. Я надеюсь, что в следующий раз выберут другого человека.

free: - Расскажи немного о истории протеста в Беркли.

Даша: - В 60-х годах в нашем Университете было большое студенческое движение за Свободу Слова. Администрация университета пыталась сузить возможности студентов собираться в кампусе и пропагандировать свои мнения. Студенты собирались тысячами на протесты, которые длились больше, чем неделю. Они захватили главное здание. Лидером этого протеста был Марио Савио – очень знаменитый студент. И студенты добились права слова в университете. И до сих пор – как у нас говорится – мы наслаждаемся их достижениями. И у нас в Университете есть очень много возможностей неподцензурно пропагандировать любое мнение. И правое, и левое.

free: - А теперь скажи, зачем вообще нужен ваш Университет.

Даша: - Наш университет уважают многие люди из-за богатой культуры протеста и левого движения. Из-за богатой истории. Протестов было много. И если люди идут в Беркли, то они продвинутые. Ожидается, что выпустившись из Университета, они продолжат историю социальных изменений и поддержу движений

free: - Университет героев делает?

Даша: - Ну да. Неравнодушных людей. Тех, кому не все равно, что происходит вокруг, рядом с ними.

free: - Что ты хочешь сказать, что все ваши студенты – не пьют пиво по углам, не прогуливают лекции и все туда идут, типа, как ты с кулаком впереди и скандируя «за равенство и братство?»

Даша: - Нет, это совсем не связано. Активисты, конечно, не ходят на лекции. Потому что университет – всё таки организация. Университет государственный. Они часто не поддерживают его решения. И он тоже не такой демократичный, как нам бы хотелось. Так что у нас много протестов, связанных как раз с университетом. Так что мы не то чтобы все студенты рядовые подряд на одно лицо. Такого нет. Некоторые изучают бизнес.

free: - Но их объединяет что-то? Желание социальных перемен?

Даша: - Да, абсолютно верно.

free: - Вообще для нас это не понятно. Не думаю, что нас с тобой поймет наша аудитория. Как вы к этому пришли? Как нужно эволюционировать народу, чтобы сформировалось такое количество людей, которые хотят заниматься преобразованием общества? У нас в институт идут, чтобы не ходить в армию, чтоб найти мужа, чтобы зарабатывать деньги, получив хорошую профессию. Но я никогда не слышала такого мотива.

Даша: - Я не могу ответить на этот вопрос.

free: - То есть в Беркли считаешься нормальным человеком?

Даша: - Да, я считаюсь средним, нормальным человеком.

free: - Ну, у нас бы на тебя посмотрели очень странно. Ну и посмотрят после этого вью. А зачем ты учишься и зачем ты живешь?

Даша: - Я хочу стать человеком, который полезен для своего общества и может изменить его в положительную сторону. И - я надеюсь - в Университете и вообще в своей жизни в студенческом обществе я могу больше понять, в чем именно выражаются проблемы в нашей среде и как их решить. И найти себе союзников.

free: - Вам это лекторы говорят или вы сами доходите? Типа вот проблема и решайте ее так то и так то.

Даша: - И то, и другое. Все наши профессора – независимо от предмета - стараются ставить такие рамки: «Мы вас научили, теперь вы понимаете, какая ситуация, например, с природой, с обществом. Теперь вы ответственны за это знание и должны его применить на практике для изменения общества в позитивную сторону. Это ваша задача – как молодого поколения».

free: - Кроме захвата Университета - какие еще были на кампусе серьезные протесты? Даша: - За то время пока я была – серьезные протесты идут за демократизацию администрации университета. Её сейчас выбирают. Наш университет – часть 11 университетов штатских. Многие борются за то, чтобы администрация была выборная. А сейчас её назначает губернатор.

Протест за демократизацию университета

free: - Сейчас ты в стране, где назначают всех – президентов, губернаторов, любых начальников. В депутаты можно только от фракции избраться. То есть независимый человек - он депутатом быть не может. Так что любопытно, когда даже администрация ВУЗа выборная. Что ты расскажешь о нас в Америке?

Даша: - Я расскажу, что тут сложности, которых у нас не существует. Что общество не поддерживает права некоторых групп граждан. Женщин, ЛГБТ, национальных меньшинств. У нас похожие проблемы есть, но не в таком масштабе. И что государство очень репрессирует людей. И что оно нечестное. У нас тоже это есть, но не до такой степени. И что, несмотря на это, многие люди понимают важность солидарности и стараются бороться за равенство и за права человека.

фотогалерея к этому вью

daria33 (анархия) gmail.com
lubava (анархия) hippy.ru

Москва, Пражская