15 февраля. Таинственное нападение и не менее таинственное исчезновение. Гостиница в Альте. Ранее утро. Сумрак. Аппетит пропал у всех.

Кричала сиделка Ранди, кричала мыть Йонаса, кричали дети Мари, примчавшиеся из своей комнаты. Девяностолетний дедушка Мариус лежал на спине, руки его были запрокинуты, а голова скрывалась под огромным чемоданом тёмно-зеленого цвета. Кто бы мог представить, что семейный праздник закончится настолько печально!
Когда Мариуса вытащили из кладовки и усадили в инвалидную коляску, он тихо застонал и приложил жилистую руку к разбитому лбу.

И почти сразу же закричали люди в ледяной гостинице. Здесь всё оказалось серьезнее. В комнате Ларса и Йонаса были перевернуты все вещи, ледяные украшения превратились в осколки. Кровать новобрачных была пуста и залита кровью. Кровь была повсюду - на спальных мешках, на полу, на стенах... Собственно, красная дорожка тянулась по снегу от дороги до самой ледяной спальни. Она и привела людей к месту трагедии.  Хозяин гостиницы закрыл ледяной дом, собрал всех постояльцев в центральной зале деревянного дома и вызвал полицию.

13 февраля. За день до происшествия. Дом Хильде-Кристины в Бергене. Утро. После завтрака (бутерброды, варенье и ромашковый настой)

- Однатра на свадьбу не поедет, дорогая!
- Ну ба-а, - продолжала уговоры Милли. - Пусть ондатру не приглашали, но она же такая славная! Она непременно всех повеселит!
- Нарядные гости, цветы, подарки и - крыса! Сопелка останется в вольере, Алисия будет менять крысе воду и приносить овощи. У тебя нет причин беспокоиться о Сопелке!
- Ба, Сопелка - мой ребенок. Я забочусь о ней. Если не поедет Сопелка, то и я не поеду!
- Отлично, оставайся. Алисия будет приносить корм и тебе,- Хильде-Кристина с грохотом захлопнула чемодан.

Милли прикрыла за собой дверь комнаты, достала из кармана баночку с мыльными пузырями и аккуратно перелила её содержимое в сапог Хильде-Кристины, размышляя, почему же бабушка не хочет брать Сопелку.  Если вам когда-нибудь было четыре года, вы легко сможете догадаться, поехала ли ондатра на свадьбу.

1 февраля. Бергенский прокат свадебной одежды. Продавщица только что съела яблоко.

- Вы можете прийти за таксидо через... - продавщица упаковывала рубашку и туфли.
Две недели ожидания костюма - это же практически мгновенно по норвежским меркам, - рассудил Фёдоров.
Друзья Фёдорова, Йонас и Ларс выбрали для своей свадьбы ледяную гостиницу в Альте. Церемония бракосочетания должна была пройти в ледяной часовне. Оба жениха страшно волновались: целый год подготовки - не шутка. В Альте должны были собраться самые близкие родственники и друзья.

Фёдоров не любил свадьбы. К тому же не так времени прошло со времени гибели его лирической возлюбленной, соседки Агни Фанеланд, далекой платонической звезды, белокурой красотки в туфельках на высоченных каблуках: "Как вообще она.. он.. она умудрялась на них передвигаться..." Но отказаться от приглашения было невозможно по множеству причин.  

Поговорив с матерью Ларса, Фёдоров решил участвовать в коллективном подарке - в вишлисте молодожены указали, что желают большой бассейн.  Что же, им есть, где расположить джакузи. Дом Хильде-Кристины окружен высоким самшитовым забором. Летняя тераса переходит в лужайку. Милли придётся потеснится - теперь ее качели и песочницу переставят в угол - бассейн займет почетное место на террасе. Вообще в том, что у твоих друзей есть джакузи с видом на идиллический горный пейзаж есть много плюсов. Фёдоров закрыл глаза и представил себя сидящим в бурлящей воде следующим летом: "Да, только бассейн. Никаких там утюгов, энергосберегающих холодильников и салфеточек с цветочками..."

12 февраля. Квартира программиста Фёдорова. Вечер. Пустой холодильник.

- Ты меня видишь? А слышишь? - Ида Амельфот появилась в окошке скайпа.
- Что это с тобой, - спросил Фёдоров.
- Прическа. - Прическа была очень современная. Бабетта идет на войну. Или, судя по красной челке, с войны.
- Что новенького? - спросила Ида. И без всякой паузы начала рассказывать о собственных делах - благо это не мешало Фёдорову писать код. Как раз сейчас было ну никак нельзя отвлекаться - цифры бы вылетели из головы. Несколько часов работы были бы напрасны. "Почему Ида появляется всегда так некстати?"

Поделившись всем произошедшим за день - и вокалистом-воображалой, оторвавшим микрофон от стойки, и скандалом с родителями, и новыми резиновыми сапогами - сапоги были подняты к видеокамеры, дабы Фёдоров мог лично убедиться, что на боках у них шкала измерения глубины луж. - Ты что, звук отключил?
- Почему отключил. Я слушаю, - сказал Фёдоров. - Кстати, завтра я не выйду. Уезжаю в Альту. На свадьбу.
- Кто женится?
- Двое друзей.
- В Альте и 14 числа. Как романтично. Северное сияние. Ледяная гостиница. Это же в ней?
- Ага.
- Ну, круто тебе. А я решила силу воли тренировать.
- Каким же образом?
- А вот не ем хлеб.
- Давно?
- Третий день. Невероятно тяжело.

13 февраля. Гости едут на свадьбу. Самолёт до Осло. Стюард развозит напитки.

Анне Грета, тётушка из Восса, как две капли воды похожая на свою родную сестру Хильде Кристину - точь в точь Хильде-Кристина, только без очков - всю дорогу уговаривала Милли не рыдать. Безуспешно. Никакие разумные доводы не могли убедить девочку в том, что с ондатрой Сопелкой будет всё в порядке.
- Дорогая, - говорила Анне Грета, - мой покойный муж, твой дедушка Терье, дожил до преклонного возраста только потому, что он никогда не плакал.
- У него же не отбирали ондатру. Вот если бы у дедушки Терье отобрали ондатру - вот тогда бы я посмотрела, как бы он не плакал. - Нарядное платье Милли было безнадежно испорчено - девочка вытирала лицо рукавами.
- Я тоже оставила Руфуса, - Руфусом звали кота тётушки из Восса. - И тоже за него волнуюсь.
 - И что, вашему Руфусу от этого становится легче?
Если бы Милли и Анне Грета оказались сейчас около мусорного бака подле тётушкиного дома в Воссе, они бы увидели, что разжиревший серый кот Руфус восседает на мусорном баке с зелёной крышкой, наблюдает за сороками и совершенно счастлив.

В самолёте русские сидели рядом. После происшествия на Ульрикен русская компания еще ни разу не собиралась вместе - есть о чем поговорить.
- Ты теперь первый друг семьи, - сказал Проскурин.
- Именно так и написано в моём приглашении: "Первый друг семьи". Кстати, тебя можно поздравить?
- Да. Переехал к Аньке, - Проскурин толкнул локтем полную женщину, сидевшую рядом.
Анна Зотова, повернувшись так, чтобы все могли рассмотреть, сколько на ней золотых украшений, протянула приятелям по пирожку.
Пашка, младший Зотов, при виде пирожков позеленел и отвернулся к окну.
- Слушай, наклонившись к Проскурину, спросил Фёдоров шепотом. - Как тебе это удалось? Что ты сделал?
- Я ел! - сказал Проскурин и откусил пирожок.  - Что даришь?
- Участвую в джакузи.
- А мы дарим - не поверишь -  тачку. Вернее, ключи. Тачка в салоне ждет. Красный кабриолет.
- Это не слишком?
- Для Ани? Это самое меньшее, на что я её уговорил. Теперь бы еще убедить не дарить при всех, а скромненько.
- Миша, вы тоже на его стороне? - из-за толстяка Проскурина показалась объемная дама сердца.
- Да, я думаю, лучше потихоньку, широкие жесты норвежцев пугают.
- Ох, - Анна опечалилась. Но потом, оглядевшись, нашла новую жертву и уже предлагала пирожки впереди сидящему родственнику Ларса.

13 февраля. Близ аэропорта в Альте. Время - ближе к ужину. "Что угодно, только не бутерброды".

К аэропорту за гостями приехал автобус.

Бергенскую делегацию составляли коллега Ларса по работе, мать Ларса, Хильде-Кристина, сестра Ларса Малин - с мужем и дочерью Милли. Милли, со своей стороны, привезла с собой чемодан собственных гостей -  белоснежных медвежат и зайцев.

Из Бергена также добирались четверо русских друзей молодоженов - недавно мы с вами наблюдали, как они жуют пирожки.  

Восс был представлен тётушкой Ларса, её двумя детьми и четырьмя внучками.

Из Осло прилетели родители Йонаса, сестра Йонаса Лене,  брат Йонаса Мартин с женой Лив и двумя взрослыми дочерьми, брат Йонаса Оле с женой Берит, холостой брат Йонаса Стиан, йонасов друг детства Юхансен и уважаемый дедушка Маркус - со своей собственной сиделкой. Утомившись от долгой разлуки в самолете, детишки собрались вместе, уселись в хвосте автобуса и начали хором кричать изо всех сил что-то вроде:
- Яужеженемогуженемогужеяужеже!
Снежные  поля вокруг аэропорта приоткрывали свои глаза: " Давненько не было так шумно"

- Дети! - сделав самое спокойное и строгое лицо, тихо сказала матушка Йонаса. - Дети, не шумите, вы мешаете остальным. Через 15 минут мы приедем.
Пауза, возникшая было, когда Бьерг двинулась по салону автобуса в сторону детей, мгновенно прекратилась и сестрички снова закричали:
- Яужеженемогуженемогужеяужеже!

13 февраля. На месте. Ледяная гостиница в Альте.  Кажется, вообще не будут кормить. Всё, кроме бара, уже закрыто.

Посреди леса стояло три дома. Два деревянных и один ледяной. Хозяин гостиницы выдал всем ключи от комнат. Семьи с маленькими детьми, две пожилые пары, а также дедушка Маркус остались в деревянной гостинице. Остальные на свой страх и риск планировали заночевать в ледяной, а в случае чего переместиться в более теплый дом.

14 февраля. Гостиница в Альте. 11 часов утра. Бутерброды на завтрак.

Гости и новобрачные собрались в большом холле, около огромной жаровни, поставленной в самом центре зала. Сейчас на жаровне никто ничего не готовил, решетки были убраны, а вокруг огня выложен круг из разноцветных камней. Поварами уже было подготовлено настоящее пиршество - невестина каша и всё то что положено есть на приличной свадьбе. Но празднование должно было начаться только после церемонии.

Недалеко от Фёдорова уселась детская компания, за которой присматривала Мари - безнадежно некрасивая, сильно накрашенная дама в обтягивающем красном платье. Как-то так вышло, что Мари пересаживалась с места на место до тех пор, пока не оказалась совсем рядом с Фёдоровым. Она сразу же начала рассказывать про своих дочерей. Фёдоров посмотрел по сторонам в надежде, что увидит кого-то, не охваченного поеданием бутербродов, и просигналит "SOS". Но спасителя в поле зрения не было и пришлось выслушивать истории обо всех отцах многочисленных детей Мари.

Как много женщина может рассказать случайному знакомому. Через полчаса Фёдоров обогатился массой бесполезной информации. О том, что дети у Мари появлялись после туристических поездок. Отцом шестилетней Хильды Малин был турок. Близнецы Лив и Нанни появились после  путешествия в Исландию. А Катрин, малышка трех лет, которую дети звали Шоколадкой, - после путешествия в Америку.
- Какие чудесные дети, - повторял Фёдоров, всё больше и больше подозревая, что Мари не хочет тратиться на путешествие в Россию. Наконец объявили, что пора идти в ледяную церковь.

14 февраля. У алтаря в ледяной гостинице. Альта. Голодно. Священник мог бы говорить поскорее.

Молодых вызвался обвенчать брат Йонаса, Стиан, священник из Осло. Стиан, человечек в платье с золотым шитьем, дожидался, пока все гости собирутся и угомонятся. Церемония была ужасно торжественная. В свете нескольких радужных светильников стояли Ларс и Йонас в двух белых костюмах. И мёрзли. Гости и свидетели тоже мерзли - так как были в легкой одежде - кто же хочет попасть на свадебные фотографии в бесформенной куртке или, того хуже, в валенках? Сестрица Мари, повиснув на руке у Федорова и пачкая его ухо помадой, шептала, что не отказалась бы от лыжной маски.

Но вот венчание закончилась, зерно и монетки отлетали над молодоженами и гости кинулись одеваться, греться и поедать кушания, в огромных количествах расставленные на столах в огромной зале теплого, деревянного дома.

14 февраля. Большой холл деревянного дома в Альте. Вечер. Долгожданное свадебное застолье.

Поскольку отвязаться от Мари было совершленно невозможно, Фёдоров смирился уже и с удивительно гадким тембром её голоса, и с ворохом интимных подробностей, высыпавшихся из Мари, стоило ей только взглянуть на кого либо из гостей. Он уже предчувствовал, что следующую неделю будет лежать с радикулитом и мысленно прикидывал общий вес, которые он сегодня поднял, играя с детишками Мари.

Столы установили полукругом вокруг огня. Еда была непривычной:
- Фледегред, - называла Мари. - Свадебная каша.
На вкус это было что-то вроде поминальной каши, кутьи. Но с малиной и сливками.
- Раккёррет.
- Рыба?
- Не ешь этого, - подоспел Проскурин. - Это тухлая рыба.
Фёдоров было привстал, чтобы убежать вслед за товарищем, но Мари притянула его за локоть к себе. Через минуту все гости могли полюбоваться на программиста из России, попробовавшего тухлую форель.
Мари пила так много, что вскоре её увели спать.
Победив громадное количество булочек, тостов, бутербродиков, пирожков, плюшек, блинов, выпечки, Фёдоров отошел в дальний угол залы, прилег на лавку и сам не заметил, как уснул.

А вокруг очага продолжалось веселье. Ларс и Йонас раздавали какие-то особенные угощения, все притащили из своих комнат подарки. Началась музыка, танцы с норвежскими и радужными флажками. Гости разгорячились. От нарядных костюмов стали отлетать серебрянные пуговки. Сюртучки старинного покроя трещали по швам, а каблуки черных ботинок так грохотали по деревянному полу, что хозяин гостиницы, сидевший в дальней комнате и подсчитывавший расходы, только вздыхал.

Фёдоров проснулся через несколько часов от жуткого холода. Зала была пуста, огонь дорогал. Фёдоров прошел по темному коридору на улицу, пару раз свалился в темноте, наткнувшись на какие-то вещи, что-то перевернулось, что-то разбилось, что-то разлилось. Но вот, посветив мобильником на двери, русский отыскал свой номер в ледяном доме, забрался в спальник и уснул.

15 февраля. После происшествия. Утро в большом холле. Какая уж тут еда.

Все собрались в холле. Все, за исключением Ларса и Йонаса.
- Две моих папы исчезли, - прошептала Милли, усевшись рядом с Фёдоровым. - А дедулю почти убили.
- Тебе страшно? - спросил Федоров.
- Нет. А должно быть? - сказала Милли. - Вот Сопелке дома одной действительно страшно.

Инспектор полиции как раз рассказывал про дедулю. Полицейский, сопровождавший старейшину семьи в больницу, доложил, что у Маркуса сломана рука и что он вообще ничего не помнит. Ни как оказался в багажной комнате, ни кто завалил его чемоданами.

Гостям дали два часа на сборы. Потом за всеми должен был приехать полицейский автобус.
Фёдоров отправился к себе. Осмотр его комнаты уже закончили. Опергруппа переместилась в большую спальню новобрачных, а Фёдоров закрыл дверь и вышел в сеть. Ида уже сидела в сети.

Заметив Фёдорова онлайн, Ида немедленно прислала ему валентинку. Ну да, 14 февраля. Вчера.
"Здесь полиция. Новобрачных то ли похитили, то ли убили. И дедушку пытались убить... " - написал Фёдоров в окошке чата.

Ида мгновенно нажала на видеовызов. С монитора на Фёдорова смотрел индеец. Жуткая прическа и удивительная боевая раскраска на лице - ну и мода у молодежи. Надев наушники, Фёдоров отвечал на вопросы Иды текстом. Так, чтобы никто не слышал.

Фёдорову пришлось пересказать Иде все сплетни, которые были ему известны и вспомнить, кто кому кем из родственников приходится. Что оказалось довольно сложно. Два часа пролетели быстро, в дверь постучал насупившийся хозяин гостиницы и сказал, что всех зовут в автобус.

15 февраля. В полициейском отделении Альты. Кажется, обеда не будет так же, как и завтрака.

В коридоре полицейского отделения родственники делились впечатлениями от допросов. Полицейские интересовались, что и кому завещал дедушка Маркус. Лучше всего о делах дедули была осведомлена сиделка. Еще двадцать лет назад Маркус продал свой дом и проживал в общине для престарелых. Ранди была уверена, что дядюшка не оставит капитала потомкам.
Оле Бьёрн, брат Йонаса, сидел, раскачиваясь на стуле и повторял:
- Наша семья выше, выше предрассудков. Это страшное преступление не мог совершить никто из нас...
И остальные родственники уверенно кивали - никто, никто.

Пришла смс от Иды. Фёдоров вышел на улицу и перезвонил.
- Я звоню с папиной работы. - Отцом Иды был инспектор бергенской полиции Олаф Амельфот, строго настрого запретивший Фёдорову разговаривать со своей дочерью. - Мне тут помогли с базой страховок. Дедуля исправно выплачивал страховку. Понимаешь?
- Нет.
- Причем страховку от несчастного случая. А не от смерти.
- Не понимаю, зачем ему это.
- Пожилые часто считают, что остануться без поддержки в старости и делают такие страховки на случай болезни.
- Какова сумма страховки?
- 10 миллионов крон в случае смерти.
- А кто получатель?
- Семья.
- То есть ты хочешь сказать?
- Да. Дедулю не хотели убить. Но, возможно, ребята хотят получить страховку. А твои Ларс и Йонас... Ничего не нашла по ним.
 
Около полицейского участка стояли машины двух телеканалов - журналисты хотели отловить родственников, чтобы сделать сенсационный репортаж.
Фёдоров заметил, что к нему с двух сторон бегут видеокамеры на ножках и благоразумно скрылся в за спиной полицейского, преграждавшего журналистам путь в участок.

15 ферваля. В кабинете инспектора полиции Альты. Хоть бы один маленький бутербродик!

Инспектор - полноватый мужчина с рождественской бородой - пригласил всех обитателей ледяной гостиницы в свой кабинет и сказал одно слово:
- Пусть тот, кто это сделал, скажет.
Все молчали.
- Хорошо. Спрошу иначе. Пусть тот, кто разбил ледяные скульптуры в холле, устроил в комнате новобрачных переворот и разлил вишневый сок, признается сам.
Подозреваемые зашумели. Хильде-Кристина спросила: - Значит с Ларсом и Йонасом всё в порядке?
- Ларс и Йонас...
В эту минуту в кабинет полицейского вошли рассерженные Ларс и Йонас.
- Что за глупые шутки!!! - кинулись родные к молодоженам.
Ларса и Йонаса сняли с авиарейса на Майорку. Они признавались в побеге, но заверяли, что на дедулю чемодана не сбрасывали, ледяной гостиницы не крушили и уж тем более не разливали вишневого сока. Более того, молодые утверждали, что оставили на кровати прощальную записку, объясняющую их отъезд.

14 марта. Берген. Центр города. Романтический вечер. Снова среди голодных.

Фёдоров и Ида стояли на Фестивальплас, кормили чаек. Ужасно назойливые, огромные, жирные чайки всё прибывали. Хлеб кончился и чайки стали надвигаться на Фёдорова и Иду: "Что, мол, пришли, если у вас так мало еды?"
- И что, он получил страховку?
- Ага, получил.
- Молодец дедуля. И на коляске покатался и пять миллионов заработал.
- Ну, он чуть не погиб.
- А про разгром что-то прояснилось?
- А вот это самое удивительное. Но сначала про Милли. Ондатра Милли, Сопелка, которую оставляли дома, чтобы не брать в Альту, сбежала. И Алисия, посоветовавшись с Хильде-Кристиной, купила вторую - ну точно такую же ондатру. И посадила в клетку Сопелки. Милли вернулась, сразу, конечно, догадалась, что это не её животное. Новая ондатра была ужасно злючей. Но в тот же день вернулась Сопелка и Хильде Кристина сходила за второй вольерой в магазин.
- Так у Милли теперь две ондатры?
- Ага, и обе самки.
- Ну а вишневый сок, разгром...
- Ты знаешь, ледяные скульптуры мог вполне и я сам снести. Да и любой из гостей. А вот остальное. Разбирая чемодан Милли, среди медведей и зайцев, перепачканных соком, Хильде-Кристина обнаружила записочку...

Эпилог.

16 февраля. Дом Хильде-Кристины в Бергене. После вечерних бутербродов и ромашкового настоя.

Милли, ничуть не смущаясь разоблачения и возмездия стояла в центре гостиной. Милли точно знала, что родные сами виноваты в своих проблемах. Нечего разлучать людей с сопелками. Да может ли пара разлитых пакетов вишневого сока причинить кому-то такие же неудобства, как разлука с любимой ондатрой. 

Бабушка Милли держала в руках листок бумаги и, как всегда в такие моменты, смотрела на Милли вопросительно. На листке золотой ручкой и очень красивым почерком было написано:

"Дорогие наши друзья!
Извините, что мы покидаем вас. Но мы решили сделать частью нашего праздника похищения.
Йонас похищает Ларса, а Ларс Йонаса.
Едем на Майорку.
Вернемся домой через две недели.
Спасибо, что вы разделили с нами наше счастье..."

Далее стояли две подписи и было нарисовано большое золотое сердечко.