16 октября 2010 года, 10 часов 9 минут, Берген, перекресток Ибсенсгате и Фьёсангервейен.  Лерке.

Что может быть проще, чем сделать хорошую дорожную развязку? Наверно, когда-то развязка  на Данмарксплас и будет построена. Но в день, когда случилась  авария, всё было по-старинке: пешеходы и  велосипедисты ожидали зелёных человечков, водители машин пыхтели, а бибанен летел.

Уже около светофора Лерке увидела, что за ней едет полиция: “Неужели им всё было известно с самого начала?” Ибсенсгате была пустой как никогда. Но красный всё-таки загорелся. Показался поезд бибанена. Через рельсы ей было уже не перескочить.

Группа детей выстроилась у перехода. Маленький мальчик тянул руку к кнопке светофора. Лерке потеряла голову и решила ехать по тротуару. Но перепутала стороны. Удар, скрежет сходящего с рельсов вагона, взрыв. Как хорошо, что для ощущения смерти не существует длительного времени. Смерть начинается и заканчивается полной темнотой и бесчувственностью.

Весна 811 года, Англия, аббатство Уичкомб, зелёная скамейка около большого дуба. Кенвульф.

Кенвульф  вспоминал: тринадцать лет назад все только и говорили, что о наследнике.  Рослый темноволосый мальчик был всеобщим любимцем. Военные походы  Кенвулфа заканчивались удачно. Владения короля Мерсии приросли Кентом и Гвинедом, Карадог был убит, а Эдеберт - пленен.  Мерсия праздновала одновременно очередной военный успех и двеннадцатилетие королевского сына. Но  это было словно в другой жизни.

Вчера утром принцесса Квентрит  тихо подошла к спящему Кенвульфу. За пологом шатра толпились придворные, рыцари, слуги, конюхи, кухарки. Только Квентрит могла сообщить королю, что его единственный сын, Кинехельм, утонул в реке.

Услышав о гибели сына, Кенвульф вскочил со своего ложа так быстро, что у него потемнело в глазах. Тело Кинехельма внесли в шатер и положили перед Кенфульфом.  Целый день король рыдал. А сегодня Кинехельм обрел покой в королевской усыпальнице Уичкомба.

15 сентября 2010 года, Берген, около магазина “Киви”. Хали.

Итак, Хали не выдали зелёную форму грузчика. Работа, на которую его в очередной раз устроил толстомордый дядюшка, накрылась. Видите-ли он, Хали, всё время пьян и не выдержал испытательного срока! Да никто из  этих добропорядочных птичек киви не представляет себе, что значат слова: “Хали пьян”. Надо бы хоть вечеринку было прощальную устроить в магазине. Отключить холодильник на пару  дней.
 
 Хали оттолкнул ногой лежащую прямо перед прозрачными дверями “Киви” бутылку  и медленно пошел домой.

Месяцем позже.16 октября 2010 года, 10 часов 6 минут, Берген, закоулок с мусорным баком около магазина Киви. Снова Хали.

Хали сидел около бака уже несколько часов. Дома матушка начала бы пилить его: “Ищи работу!” Времена, когда он грузил тяжеленные ящики в “Киви” вспоминались словно счастливые. И Лода, работавшая на кассе, относилась к нему, Хале, доброжелательно. Зачем он только пил?

Напротив главного входа затормозили копы: Хале помахал им рукой. Копы ответили сидящему близ мусорки гражданину широкими улыбками. Всякий житель свободной страны имеет право время от времени спокойно посидеть около мусорки.

Жирный коп сходил за хот-догами и Хали теперь мог наблюдать, как ест тот, кто работает. Душеспасительные мысли и сцены поедания хот-догов наверняка бы рано или поздно благоприятно подействовали на душу Хали, но тут какой-то парень вышел из-за угла и, не замечая ни Хали, ни полисменов, подошел к мусорному баку. В бак полетели кутка и бейсболка.  Пацан вытащил из рюкзака красную куртку, взбил белые волосы и скрылся в арке.

- Вот буржуй, - думал Хали, выуживая кепку и куртку из бака. - Совсем новые. Вот даёт.

Всё-таки очень хотелось есть. - Не обеднеет “Киви”, в самом деле...

16 октября 2010 года, 10 часов 7 минут 40 секунд, Берген, улица около магазина “Киви”. Охрана Расмуссена.

Радиомаяк определенно указывал на магазин “Киви”. Две красные машины резко затормозили около магазина. В стеклянных дверях магазина показался человек в черной куртке и бейсболке. Восемь вооруженных охранников кинулись за ним.

16 октября 2010 года, 10 часов 7 минут 30 секунд, Берген, магазин Киви. Хали и Фёдоров.

Если ты не знаешь, что и как просматривается камерами, ты можешь украсть разве что сущую ерунду. С одной стороны, это не так страшно. Выкинул и пробуешь еще. Но вот если совсем не идет, а у тебя в улове только батарейки да дурацкий любовный роман, а из еды пачка вареной свёклы - поневоле начинаешь думать о несправедливом обществе и подобных вещах.

На самом деле справедливость зачастую означает сломанную камеру или слепой угол.

Задняя дверь в “Киви” и дальний стеллаж с овощами не просматривались. Это Хали знал точно. Он схватил несколько сморшенных яблок, почти живую грушу и пачку просроченных сосисок. Какой-то очкастый тип заметил его. Оставалось подмигнуть и гордо удалиться. Хали подошел к задней двери, взялся за ручку двери, но тут увидел, что к дверям летит целая толпа вооруженных мужиков. Он мгновенно припомнил все свои прошлые косяки, понял, кто это и зачем - и побежал к главному входу, к спасительной полиции.

Снова столкнувшись с долговязым очкариком, Хали кинул ему под ноги бейсболку и куртку, остался в грязно-голубой рубашке и помчался  дальше. Для верности он захватил огромную пачку бумаги и крикнул кассиру: - Вызывай полисов, воры!

Продавщица нажала кнопку вызова полиции. Жирный коп, недоуменно оторвавшийся от бутерброда, увидал Хале, убегавшего с пачкой туалетной бумаги в переулок и нажал на газ. Стаканчик кофе слетел с приборной панели на напарницу жиртреста. Диспетчер как раз называла адрес “Киви”...

16 октября 2010 года, 10 часов 7 минут 40 секунд, Берген, магазин Киви. Фёдоров и охранники Расмуссена.

То мгновение, что судьба отвела ему для размышлений о социальной справедливости, о сытых и голодных, о собственности и о краже, Фёдоров простоял на том самом месте, около которого сосисочный вор скинул свои вещи – в хлебном отделе. В следующую минуту Фёдоров почувствовал, что лежит на полу, его руки скручены за спиной, а в голову упирается некий неопознанный предмет.

16 октября 2010 года,  11:30, Управление Полиции Бергена. Инспектор Амельфот у себя в кабинете.

В полиции Фёдорова  обыскали. Фёдоров как-то уже даже смирился с тем, что его хватают и обыскивают громилы. На столе перед инспектором Амельфотом появились разбитые очки, кошелек с кредитной карточкой и ключи.

Олаф Амельфот скрежетал зубами. Лерке погибла, а он на неё наорал. Вместо того, чтобы собраться с силами и пережить гибель Лерке, инспектор должен был снова допрашивать этого чокнутого русского, который мало того, что постоянно попадает в сомнительные переделки, но еще и клеится к его дочери.

Охранники Расмуссена утверждают, что Фёдоров обокрал милого старикашку. Амельфот помнил чудака Расмуссена еще во времена, когда тот учительствовал – не было более увлеченного историей человека. Детишки умирали от скуки, а Пер Расмуссен пытался втолковать им, что за чем проиходило. Теперь Расмуссен утверждал, что русский украл ценную монету. Сложно сказать, кто из них был большим придурком – старикашка-нумизмат или русский программист. Но одно Амельфот знал точно. Не этим надо ему заниматься. А следует поехать к родителям Лерке и выразить соболезнования по поводу гибели единственной дочери.

4 апреля 2010 года, Берген,  вечер, лаборатория в подвале. Лица размышляюшего человека не видно.

Монета была готова. В принципе ничего сложного в изготовлении этого блестящего никелевого кружочка не было. Очередная копия не предназначалась для  продажи  напыщенному буржуа или тупому рыбопромышленнику. Нет, сегодня он собирался раз и навсегда отомстить Расмуссену. Доказать, что дурачок, которому просто-напросто везёт - ничто по сравнению с мастером своего дела, художником,  творцом.  Человек в синем халате рассматривал монету и улыбался.

1 октября 2010 года, Ибсенсгате, раннее утро. Почтальон.

Питер вытащил из черного ящика новую пачку газет и засунул в свою сумку. Последняя улица на его участке, знаменитая зубчатыми араукариями и серым особняком почтенного старика Расмуссена.

Увидев красную футболку Питера издалека, Расмуссен встал, чтобы поприветствовать почтальона. Расмуссен всегда запанибрата говорил с простыми людьми и считал это единственно правильным. Питер,  умаявшийся разносить газеты и получать за это гроши, с тоской поглядел на столик с булочками и кофе, от которого так проворно бежал чудак-миллионер. Предстояло ответить на вопросы о жене и трех детях да притом еще скорчить радостную рожу. Вот старичок приблизился к забору. Питер протянул ему газету.

- Что интересного? - задал свой обычный вопрос Расмуссен.
- Скоро ожидается снег... - повторил название передовицы Питер и, прикрыв глаза, послав соболезнования своим усталым ногам, приготовился выслушать длинный монолог о снеге.  Но монолога не последовало. Питер открыл глаза и увидел, как Расмуссен бежит к дому. Причем не к кофейному столику, а сразу в дом.

Такого еще не бывало. Чтобы старичок, поймав Питера, мгновенно отпустил его и даже не попрощался... И размышляя о том, что бы это значило, Питер побрел разносить газеты дальше.

Сомнений быть не могло – объявление в “Афтенпостен”дал Хенрик. Пер Расмуссен вытащил карточку Хенрика и сравнил номера телефонов. Так и есть. Хенрик занялся поисками пятицентовика.  Интересно, откуда у него информация, что есть желающие продать Голову Свободы.  В кои то веки Хенрик знал больше. Было над чем призадуматься. Расмуссен набрал номер Эрика в надежде, что уж Эрик то знает, в чём тут дело.

4 апреля 2010 года, Берген, Сандвикен, второй этаж частного музея. Оле Хенрик.

Хенрик вытащил из сейфа плоскую коробочку и достал лупу. На белой подкладке лежала потертая монетка. Здесь - слегка зазубренный край и потом сразу выемка. Не так уж много  нумизматов в Норвегии - да что в Норвегии, в мире -  могли бы похвастаться, что держали в руках золотой Кенвульфа. Если говорить точнее, то только один человек и мог. Пер Расмуссен. Паршивец, который со школы обходил Хенрика во всём. Теперь Хенрику удалось перекупить Кенвульфа и сравнять счет.

Расмуссен, противный старикашка, был не особенно богат, но отличался невероятной удачливостью. Большую часть своей коллекции, включая Кенвульфа, он просто напросто нашёл. Хенрику никогда не удавалось найти стоящую монету. А фотографии Расмуссена с металлоискателем в руках  то и дело глядели с газетных страниц в связи с очередной драгоценной находкой.

Расмуссен не продавал своих монет и не покупал чужих. Он зарабатывал экспертизой, посредничеством, консультациями – но его коллекция была драгоценна именно тем, что все экспонаты Пер лично выкопал или выловил. Даже золотой Кенвульфа был обнаружен им на берегу моря. А не куплен за миллион. Да, Хенрик выложил за свой золотой миллион долларов и драгоценная монета была доставлена из Миннесоты.

1 октября 2010 года, 9 утра, Управление Полиции Бергена. Амельфот и Лерке.

Бенте, гадкая девчонка, была готова говорить ночи напролёт но ни за что не хотела встречаться. Кристина весь прошлый вечер изредка  заглядывала в комнату – Не нужно ли чего? - и снова тихонько прикрывала дверь. За долгие годы совместной жизни она прониклась важностью миссии мужа и буквально охраняла двери кабинета в те часы, когда Амельфот работал. Ну или не совсем работал.
 
Утром всё отделение расплачивалось за ночной флирт с  Бенте. Амельфот отчитал Майкла, который был в расстегнутой рубашке, Лору, которая опоздала на 15 минут и наорал на  Лерке за орфографическую ошибку в несущественной справке. Когда инспектор скрылся в кабинете, полицейские переглянулись и продолжили работу. Никто не стал шушукаться и обсуждать старшего инспектора. Лерке, оглядев сотрудников и не обнаружив желающих оказать ей моральную поддержку, бросила толстую коричневую папку на стол и вышла из кабинета. Если у нее и оставались какие-либо сомнения по поводу того, правильный ли она сделала выбор, то сейчас они исчезли.

Весна 811 года, ворота английского аббатства Уичкомб. Нищие.

Шел дождь. Около ворот, стоя по щиколотки в грязи, разговаривали двое:
- У меня есть настоящий локон Кинехельма! - клок волос Кэт срезала пару дней назад что у спящего в трактире пьяницы и собиралась говорить всем, что это локон святого Дэвида. Но на удачу умер принц. А всем известно, что принцы обладают большей  чудодейственной силой.
- Не может быть! Продай! - кособокая горбунья  Мэг уже ковыляла, чтобы завладеть локоном. Оно конечно может быть Кэт и врёт. Но кто знает, может и правда добыла королевский локон. Это не какая-нибудь веревка повешенного или мощи святого. Частичка божественного помазанника, принца, которого всякий видал.
- Да вроде у принца были волосы потемнее.
- Не хочешь – не бери. Желающих исцелиться полно, - и Кэт кивнула в сторону калек, просящих милостыню у ворот. Сквозь ворота как раз проползала темная повозка, окруженная стражниками. Никак сам Кенвульф.
- Сколько просишь?
- Что дашь за локон принца?
- Золото,  - на грязной ладони старухи заблестела монетка.
- Откуда у тебя золото?
Повозка была уже совсем близко.
- Посторонись, - закричал королевский возница и ударил старуху хлыстом. Кругляшок упал в грязь.
Кэт еле успела отскочить в сторону. А по Мэг проскакало с десяток лошадей королевской охраны. Кэт, подобрав подол грязной юбки, в ужасе бежала к воротам аббатсва. К дьяволу монету! И волосы  трактирного пьяницы туда же! Только бы  покойник Кинехельм не отомстил теперь ей за выдумку! Около ворот Уичкомба Кэт плюхнулась в грязь среди прочих нищих и только тогда почувствовала себя в безопасности.

16 октября 2010 года, 10 часов 2 минуты, Берген, комната охраны в особняке Пера Расмуссена. Ларсен.

Не было никаких сомнений, хозяина обокрали. Сигнализация была отключена на какие-то несколько минут, сейф был открыт, вору удалось уйти. С Головой Свободы. Впрочем, оставалась крошечная надежда, что монету удасться вернуть – камеры словили вора, а в коробке с монетой был встроен радиомаячок.

16 октября 2010 года, 10 часов 1 минута, Берген, комната охраны, монитор наблюдения  за задней дверью особняка Пера Расмуссена. Ларсен смотрит запись.

Сутулый человек в черной куртке и черной бейсболке вышел через заднюю дверь и быстрым шагом направился в сторону залива.

16 октября 2010 года, 10 часов 4 минуты, Берген, Ибсенсгате. Охранники Расмуссена.

Через две минуты после того, как человек покинул двор Расмуссена, две красные машины с охранниками уже мчались к заливу. 


16 октября 2010 года, 10 часов 9 минут, Берген, перекресток Ибсенсгате и Фьёсангервейен. Фёдоров и Хали.

Право же, охранники - это особый подвид людей. Возможно, некий гибрид человека и лошади – именно такой гибрид ослабил хватку, когда впереди на дороге в небо взлетели клубы огня.
- Бегите посмотрите что там, - приказал сидевший на первом сидении. Оба громилы, которые за пару минут успели обыскать и избить Фёдорова, кинулись к месту аварии. Водитель тоже вышел из машины, а его сосед нажал кнопку вызова на телефоне:
- Взрыв на перекрестке. Да, тоже так думаю. Уже там.

Полицейские, которые только что арестовали Хали, выскочили из машины, забыли про вора и помчались спасать раненых. Хали и не думал выходить из машины. Подумаешь, кража 12 рулонов туалетной бумаги. Воспитательная беседа с дядюшкой, испытательный срок и максимум условное наказание. Между тем как за машиной полисов недмусмысленно настроенные громилы.

Бац! Задняя дверца открылась и на сидении рядом с Хали оказался долговязый чудик в очках из “Киви”.
- Сбежал? - спросил Хали.
Федоров кивнул, снял разбитые очки и достал из кармана контактные линзы.

16 октября 2010 года, 10 часов 55 минут, Берген, дорога в сторону центра.

Когда всё стихло и машина с Фёдоровым и Хали, жирным копом и его напарницей направилась в отделение полиции, горожане могли наблюдать любопытный эскорт из трех авто, сопровождавших полисов. Две красные машины охраны и маленький элбил Расмуссена – желтый с ромашками. Вернее, последовательность была несколько иная: полисы - красный – желтый - красный.

16 октября 2009 года,  13:00, Управление полиции Бергена. Олаф Амельфот.

Сомнений не было – на записи камеры слежения, которую привез Расмуссен, главную и единственную роль играл не Фёдоров. Камера засняла сутулого, худощавого, низкорослого пацана с длинным носом. Про куртку и бейсболку Фёдоров отвечал однозначно: вещи уже лежали на полу хлебного отдела.

Русского приходилось отпускать. На прощанье Олаф Амельфот не стал говорить ничего. Но припоминая предыдущие разговоры с инспектором, Фёдоров уловил его телепатическое посление: “Не попадайся мне на глаза и оставь в покое Иду.”

На улице Фёдоров встретил Хали, которого тоже отпустили. Он, высоченный скандинав, тоже не походил на разыскиваемого вора. И тоже ничего и никого не видел.

29 июля 2005 года, Англия, побережье залива Солуэй Ферт

Начальник охраны Расмуссена сидел на шезлонге хозяина и пил смузи. Нет никаких сомнений  - старик  и сегодня не будет завтракать. В Солуэй Ферт всегда так. Вначале хозяин планирует отдыхать, но, заслышав шум волн, начинает бегать вдоль берега с металлоискателем и выкапывать ржавые железяки.

Уже третий час он маячил перед глазами Ларсена – словно фантик на веревочке перед мордой котенка. Примерно каждые десять минут Расмуссен присаживался и начинал рыть ямку. Иногда что-то складывал в свой мешочек. Ларсен смотрел на маленькую фигурку, на белую пену, которая сползала в море и старался не уснуть.

Раздался нечеловеческий крик.
- Проспал! Убили! - Ларсен побежал в сторону моря прежде, чем проснулся. Опрокинув шезлонг, столик и кинувшись вперед, он увидел, что хозяин Расмуссен прыгает и кричит.
- Что случилось, сэр?
- Я нашел! Я нашел Кенвульфа! - Расмуссен обезумел и в очередной раз исполнял танец первобытных охотников.
- Вот зараза, - подумал Ларсен и принялся чистить свой костюм.

15 сентября 2010 года, Управление Полиции Бергена. Инспектор.

Через неделю после того, как  Олаф Амельфот получил звёзды старшего инспектора, закончился ремонт в новом здании полиции. Это означало свободное время, просторный отдельный кабинет и, конечно же, новенький дорогущий ноутбук. Сочетание свободного времени и ноутбука сыграло с инспектором злую шутку: очень быстро фейсбук стал занимать полицейского гораздо больше, чем работа.

Вначале, засиживаясь допоздна и откладывая кипу дел в сторонку, инспектор переписывался с анонимными знакомцами и воображал, что он вот-вот раскроет козни арабской или, на худой конец, польской мафии. Затем инспектор как-то забыл про арабскую мафию и заинтересовался бергенскими красавицами. Очень быстро он потерял интерес ко всем сетевым собеседницам - кроме малышки Бенте.  Прошло уже целых два часа, как Бенте не отвечала. Амельфот решил проверить входящие сообщения из дома, захлопнул крышку компьютера и вышел из кабинета. - В конце концов, она должна понимать, что я теперь старший инспектор и у меня обязанностей выше крыши, - Олаф придумывал, как объяснить жене, что и эту ночь он просидит перед монитором.

16 августа 2010 года, середина дня, центр города Бергена, лавочка по правую руку памятника Григу. Ларсен и Барбудос.

Ларсен приехал во время. Засунув тысячу во внутренний карман, Ларсен сказал:
- У меня есть человек, который согласен поработать. Сигнализация и замки не проблема. Но за работу прийдется заплатить серьезную сумму.
Произнося “серьезная сумма” Ларсен зажмурился и представил берег моря. Пусть Испания. Или Канары. Пальмы. Парео, покачивающееся на бедрах Лерке. Запотевший стакан, который бармен  в белой рубашке выставит на стойку...
- Сколько, - спросил пожилой человек с бородой.
- Двести тысяч евро.
- Идёт. Футляр  с монетой и сумка с деньгами. Из которых она получает двести тысяч, а остальное передает мне на перекрестке Ибсенсгате и Фьёсангервейен.

4 апреля 2010 года, полдень, Берген,  кабинет в сером особняке. Пер Расмуссен.

Человека в окошке скайпа было рассмотреть сложно. Близорукий Расмуссен приближал и удалял монитор, но в итоге обнаружил, что хорошего изображения не получается ни на каком расстоянии. Итак, чех говорил, что может достать монету через полгода. Это была бы хорошая сделка – Хенрик заплатил бы миллионов пять, а чеху хватило бы и трёх. 

Эрик утверждал, что монета у чеха настоящая. Мол, один из людей, которым можно доверять, проводил экспертизу. Эрик  не ошибался в таких вещах.

17 октября 2010 года, 10.00, Управление Полиции Бергена.

В полицейском отделениий висел большой портрет Лерке Йоргенсен, обрамленный траурной лентой. Рядом – небольшой некролог, отпечатанный только что. “Пожертвовала жизнью ради детей...Единственно правильное решение... Минимизировала число жертв... Ошибка водителя бибанена...”

Олаф Амельфот прочел некролог, вздохнул и подумал: “- Прости меня, Лерке. Если бы я только знал, что так всё произойдет”... Лерке всегда нравилась старшему инспектору. Если бы только не многочисленные родственники Кристин, которые удерживали его около жены гораздо сильнее, чем личные  чувства, уж он бы попытался завоевать сердце Лерке. Ну хорошо, не завоевать. Хотя бы подарил ей цветы. Глупо надеятся, что красномордое пожилое чудовище с пивным животом могло бы при каких-то условиях заинтересовать красавицу Лерке.  И еще у нее же был парень. Точно, был какой-то парень. Вот кто обломался сильнее всех.

15 октября 2010 года, вечер, Берген, серый особняк. Пер Расмуссен.

Итак, Расмуссен добыл Голову Свободы. Никелевый бочок, блестящий профиль – еще бы, она никогда не покидала своего крошечного ларца. Можно было планировать будущее пяти миллионов евро.  Задаток от Хенрика уже лежал в сейфе.  

17 октября 2009 года, раннее утро, Берген, улица близ почтового ящика Пера Расмуссена. Почтальон.

Питер сложил газету трубочкой и засунул в ящик. Перегнувшись через забор, он поискал глазами хозяина дома. Весь город говорил о том, что Пера Расмуссена, безобидного и доброго старичка, мецената и общественника, вчера ограбили. Хоть Пер и доставал Питера своими занудными рассказами, всё же Питеру хотелось как-то подбодрить добродушного чудака, попавшего в беду. Но Расмуссена не было на дворе или на балконе. Он сидел в своем кабинете и если бы Питер оказался за дверью кабинета, он бы услышал: - Да, коробку нашли по маяку. Недалеко от магазина. Ну что же. У меня есть, чем компенсировать пропажу монеты. Вы же всегда хотели получить моего Кенвульфа. Теперь у вас будет парочка и они смогут размножится.

17 октября 2010 года, 23.00, Берген, ванная в доме старшего инспектора полиции. Ида Амельфот.
 
- Привет, - сказала Ида. - Я тут тренируюсь. Засечешь время? -  и, не ожидая ответа, исчезла. На месте головы Иды в скайпе показалась плитка ванной. Ида отсутствовала не меньше минуты. Наконец она вынырнула и на Федорова взглянуло лицо, с которого стекали потоки воды. Так и есть. Девчонка затащила компьютер в ванную. К счастью, кроме лица ничего видно не было.
- Ты представляешь, что со мной сделает твой отец, если услышит, с кем ты говоришь?
- Спокойно, он в кабинете. Опять сидит в Фэйсбуке. Мама охраняет его дверь. Так что на моем этаже никого нет.
- Что ты думаешь по этому поводу?

Ида всегда была в курсе происходящего в городе.
- Ты познакомился с Хали? Хали мой брат-алкоголик. То ли троюродный, то ли четвероюродный. В общем, общаемся редко. Ему ничего не будет. Тем более что бумагу он вернул и всё обяснил директору магазина. Мол, хотел спастись от бандитов и пытался обратить на себя внимание полиции.
- Ты знаешь, о какой монете говорили охранники?
- Много ума не нужно чтобы узнать то, о чем пишут все газеты. Украли Голову Свободы. Пишут, что ты украл. Ты, по-моему, даже если бы имел возможность, не украл бы.
 - Точно не скажу, но есть такая вероятность.  Что за Голова Свободы?
-  Очень дорогая монета. Пятицентовик, которых всего несколько напечатали. Именно чтобы они были дорогими.
- Старинная?
- Да не особо. Но это просто редкая какая-то. Но не перебивай. Ты знаешь, я сразу взяла вел и поехала к Расмуссену. Ты еще в отделении был наверное. И я в общем к Расмуссену не пошла, а поднялась к  Филиппе. Она живет напротив. И я стала наблюдать за домом Расмуссена.  Несмотря на охрану, украсть что то у старины Пера проще простого. Странно то, что украли монету, которую он помогал продать. А не остальные.   Хотя в сейфе было, что брать. Стало быть, человек не хотел коллекцию Расмуссена. Или же не хотел таким образом получать коллекцию Расмуссена.
- А причем тут коллекция Расмуссена?               

Вопрос пришлось повторить, поскольку когда Федоров говорил, Ида снова нырнула.

18 октября 2010 года, раннее утро, Берген, около черного ящика для разносчиков газет. Почтальон.

Питер смотрел на газету и плакал. “Бергенсависен” сообщала о самоубийстве всемирно известного коллекционера-нумизмата, филантропа, покровителя домов престарелых и кошачьих приютов, почетного члена общества садоводов Норвегии - Пера Расмуссена. Старичок оставил записку, в которой только лишь попрощался с миром. Газета сообщала, что Пер бросился в море со скалы, не сумев пережить расставания со своей коллекцией.  Чуть ниже читатели могли получить информацию о том, что в магазине Техно началась распродажа моющих пылесосов.

20 октября 2010 года, 15:00, Берген, Фьёсангер, велодорожка, ведущая к Гамлехауген. Ида и Фёдоров.

- Ты знаешь, я его нашла, - сказала Ида.
Фёдоров ненавидел велосипеды.  Ида  неутомимо крутила педали. Как и все бергенские дети, она с малых лет преодолевала гадкие бесконечные холмы, которые, казалось, готовы извести любого чужеземца.

Фёдоров взмолился о пощаде, когда газоны дома короля повыше подняли свои транспаранты “К нам! Сворачивай к нам!” Ида сжалилась и велосипедисты спешились. Развернув бутерброды, они продолжили говорить.

Вернее, Ида продожила говорить о своих предположениях: -  Я прочла, наверное, сотню газет. И нашла объявление, которое Хенрик дал полгода назад. Да-да, коллекционер Оле Хенрик. Знаешь, о чём оно было? Он хотел купить  ту самую Голову Свободы. То есть Расмуссен все это для него мутил. Нашел монету, взял деньги. Всё без страховки. Это Хенрику  он был должен. И он отдал коллекцию.
- Но это же уважаемый человек. Не мог же он организовать ограбление.
- Еще как мог. Сумел обмануть старика Расмуссена. Ты только подумай – только такой опытный лис-нумизмат как Хенрик и мог запутать Расмуссена. В общем, я не могу точно сказать, куда делась монета. Но...

Тут Ида вскочила, бросила бутерброд, села на велосипед и, не говоря ни слова, умчалась в сторону центра.

Фёдоров, привыкший к любым выходкам девчонки, доел все бутерброды из коробки, решил, что гораздо полезнее для здоровья пешие прогулки и покатил велосипед домой.

20 октября 2010 года, 15:00, Берген, дом испектора Амельфота. Кристина.

Кристина напекла целую корзинку пирожков.  Сегодня годовщина свадьбы. Ювелирный  магазин прислал огромный счёт. Рубиновые серьги. Стало быть, Олаф помнит о празднике. Пусть корзинка с его любимыми черничными пирожками украсит стол.

Кристина расставила на столе тарелки, свечки, бокалы, принесла из погреба любимое вино Олафа и спустилась в гардеробную, чтобы еще раз поглядеться в большое зеркало. Жена старшего инспектора выбрала черное платье с малиновой вышивкой и еще с утра сходила в парикмахерскую. Все было готово к решающей семейной сцене, вознаграждающей за многолетнюю преданность и самоотверженность. Рубиновые серьги – интересно, какие они? О, ни у кого из подруг никогда не будет ничего подобного – в этом Кристина была уверена.

20 октября 16.10, улица около дома инспектора Амельфота. Ида.

Девушка бросила велосипед на газон, взбежала по лестнице в столовую и увидела, что грядет семейное торжество. Что можно было утащить? Пирожки! Вжик! И Ида уже мчалась с корзинкой пирожков в сторону Управления Полиции.

16 октября 2010 года, 10 часов 15 минут, Берген, пиццерия “Марко Поло” около бывшего кинотеатра. Барбудос.

Бородач зашел в туалет маленькой пиццерии, смыл грим и переоделся. Из туалета он вышел самим собой. Итальянцу-повару оставалось только мучаться догадками о том, к куда делся заросший шерстью турист в клетчатой куртке.
- Итак, Лерке погибла, - размышлял экс-барбудос. -  Свидетелем меньше. Полиция не обратит внимание на маленькую закопченую монетку, даже если и найдет её. Нет худа без добра. А деньги. Ну что деньги. В жизни и кроме денег есть масса вещей, которые можно потерять каждую минуту.

20 октября 2010 года , 17.00, Управление Полиции Бергена, кабинет сержанта Нильссена. Ида.

У  Нильссена в кабинете тоже висел портрет Лерке. Ида поставила перед Нильссеном корзинку с пирожками:
- Мама передает вам привет.
- Передавай спасибо фру Амельфот. Обожаю пирожки. И Нильссен продемонстрировал свою любовь к нескольким пирожкам немедленно. Дождавшись, когда шестой пирожок затанцует радостный танец в животе эксперта Нильссена, Ида спросила:
- А кто эта девушка?
- Эх, Ида. Отец тебе не рассказал. Лерке была так молода. Двадцать лет. Всего двадцать лет и такая смерть. 
- А что с ней случилось.
- Это она была водителем машины, которая врезалась в бибанен и взорвалась.
- Еще там люди погибли.
- Да, двое пассажиров бибанена. Тридцать раненых, среди них половина дети. Но было бы больше, если бы Лерке попыталась избежать столкновения и свернула в сторону  толпы пешеходов.
- А что остается от человека, когда машина взрывается? -
- Мало что.
- И вещи все сгорают?
Нильсен покровительственно посмотрел на дочку старшего инспектора и подумал: “Такая же дура, как и отец”. Но вслух сказал: - Тряпки и бумага сгорают до тла.
- А деньги?
“Какой глупый вопрос”, - подумал Нильссен, но вслух сказал: -  Карточки, купюры да. Монеты – смотря какие. Если я не ошибаюсь, родственникам отдали небольшой пакет с мелочами, найденными при Лерке.
 
20 октября 2010 года, 19.00, Берген, гостиная дома родителей Лерке. Полицейские.

Инспектор Амельфот  смотрел, как на стол перед ним высыпают вещи из пакета. Несколько покореженных железок и закопченых монет. Ида выглянула из-за плеча отца и потерла одну из монеток краем своей розовой футболки. Не было никаких сомнений - Лерке везла с собой Голову Свободы. И этот самый закопченный миллион на свете держала теперь в руках пятнадцатилетняя Ида.

20 октября 2009 года, 21.00, Берген, дом инспектора Амельфота. Жена.

Кристина промучилась целый вечер, но ни дочь, ни муж не появлялись. Когда наконец, семейство показалось на пороге, Ида и Олаф, не обращая внимания на накрытый праздничный стол,  кинулись по своим комнатам. Кристина накинула пальто и вышла из дома.

21 октября 2010 года, 14.00, Берген, Сандвикен, крыльцо частного музея.

Ида и Фёдоров позвонили в дверь. Вышел сам Хенрик.
- Вы когда-то хотели купить Голову Свободы? - спросила Хенрика Ида.
- Не для себя, - нисколько не смутившись, ответил Хенрик. - Для американского коллекционера, пожелавшего остаться инкогнито.
- Вам придется назвать его имя полиции. А монета нашлась, - Ида протянула Хенрику грязный никелевый кругляшок.
Хенрик осорожно взял монету и поглядел на неё в увеличительное стекло, извлеченное из кармана теплой жилетки.
- Подделка, - уверенно заявил он.
- А кто мог сделать такую подделку.
- Любой, у которого есть хорошая лаборатория.
- А вы могли бы?
- При известных условиях - мог бы. Для спасения человечества, например. Но, молодые люди, это единственная причина. В наших кругах репутация достается тяжело. С теми, кто изготавливает фальшивки, люди перестают работать. Так это монета, которая была у Расмуссена?
- Да, - подтвердил Фёдоров.

- В таком случае старый дуралей купился на фальшивку. Я всегда утверждал, что Расмуссен, земля ему пухом, был препаршивейшим нумизматом. Но почему монета оказалась у полицейских?

- А это мы узнаем завтра. Монета была у сотрудницы Управления Полиции Лерке, которая попала в аварию как раз в то самое утро, когда был ограблен особняк Расмуссена. К счастью, стало известно, что у Лерке дома был диктофон. Что-то вроде дневника. Завтра папа,  - довольная Ида просто лопалась от желания сообщить всем, что старший инспектор берет её с собой на операцию, - поедет официально изымать диктофон. И я с ним. Но только вы ни-ни! Это секрет полиции!
- Что же, будем ждать, пока полиция во всем разберется, - Хенрик попрощался с молодыми людьми и начал подниматься по лестнице.
Молодые люди остались на крыльце вдвоём.
- А монету ты что же, стащила? -  шепотом спросил Фёдоров.
-  Да, стащила. А что было делать?

***

Оле Хенрика задержали в ту же ночь при попытке проникнуть в квартиру Лерке.

Родители опознали Лерке на записи камеры слежения за домом Расмуссена.

Сравнительная опись монет Хенрика и Расмуссена доказывала, что у Оле Хенрика каким то образом оказались самые ценные находки Пера.

На первой странице Афтенпостен напечатали фотографию старшего инспектора Олафа Амельфора.

Кристина вернулась домой, но так и не получила рубиновые сережки.

А вот Ида получила. 

Олаф Амельфот встретился с Бенте. Бенте оказалась парнем.

Однажды  Хали продавал журнал о наркоманах около автобусной станции и увидел, как какой-то человек бросил свою куртку в мусорный бак. Хали открыл глаза чуть-чуть пошире и быстро побежал прочь.

Осень 821, Мерсия, Уичкомб

Многие годы Уэльс лежал в руинах.  Решающая битва в Сноудонии обезглавила врагов Кенвульфа, все хижины в междуречье Диу и Ди были сожжены, жители изгнаны или убиты. Враги Кенвульфа  были повержены, но сердцу от этого легче не становилось. Невосполнимая утрата десятый год отравляла королевское сердце. Собираясь в четвертый поход на Гвинед,  Кенвульф  обрел вечный покой и был похоронен рядом со своим любимым сыном. В Мерсии воцарился хаос.

В один из ноябрьских дней на новом кладбище близ аббатства Уичкомб двое монашков рыли яму приору, убитому в городе накануне:
- Гляди! Кажется, монета, - грубые пальцы очищали от грязи желтоватый кружок.
- Старая! Такие больше не ходят! - сказал тот монах, что был помоложе.
- Золото! На него всегда выпьешь да закусишь! -  монах, что был постарше, спрятал монетку в кошелёк.