Бывало, соберутся профессора психиатрической клиники на консилиум и спорят. Одному профессору кажется, что у пациента шизофрения, другому видится мдп, третий считает, что данных мало и что надо еще немно-о-ожечко понаблюдать, а у четвертого, любителя теории единого психоза, во время консилиума так и просто начиналась мания величия. Часто консилиум заканчивался постановкой в истории болезни большого вопросительного знака.

- Вы только посмотрите, коллеги! - недоумевал профессор Полуушкин. - Сестра пациента после каждой прогулки стирает своё пальто. Это же определенно диагноз!

- Да нет, вы обратите внимание на самоубийство внучатого племянника бабушки со стороны матери нашего пациента! На характерное повторение колебаний двоюродной тёти настроений в осенне-весенний хронический период очевидно что! Дедушка, работающий на бойне! Это же определенно другой диагноз! - говорил профессор Кольцов.

-  Не будем торопиться, коллеги! Мы всего два месяца изучаем этот случай и к тому же это первая, я подчеркиваю, всего первая госпитализация, - обычно говорил профессор Свистков.

- Пых-пых, - выпускал колечки дыма старенький профессор Рулеш. - Еще одна превосходная иллюстрация теории единого психоза.

 

На самом деле в нашем отделении лучше всех ставила диагнозы санитарка Валечка. Валечка работала в клинике сорок лет. Она мыла пол, стелила кровати, помогала щуплым докторам привязывать буйных больных, приносила передачи из приёмного и подолгу беседовала с родственниками. Валечка замечала всё, что делали больные. Кто читает книжку, перевернутую вверх ногами, кто пронес в отделение бутылочку, кто украл у доктора ключ, кто на прогулке пропихивает записки в щели забора и кто - вместо того, чтобы приносить из буфета бак - бегает в женское отделение. Именно Валечка и решала, кто какие лекарства получит, причем ориентировалась она в своем диагностическом поиске на то, как пациент мыл свою тарелку после еды.

 

- Что доктор прописал Шкурко? Малоперилол? - читала медсестра.

- Не коли ты ему малоперидол, лучше положи риспепепт, - советовала Валечка.

- Почему?

-  А ты видела, как он тарелку мыл свою?

- Как?

- У Шкурко своя система. Сначала - «предварительное мытьё». То есть моет, но чистой посуду не считает, поливает миску моющим средством и выставляет на окно на 45 минут, ровно. Экспозиция. Потом снова моет и особым образом сушит.

- Как это особым образом?

- А вот посмотри, ставит под особым углом, так видите-ли лучше сохнет и бактерии не размножаются. Он вообще по бактериям. До крови руки моет, каждые пять минут. Тут только риспепепт. А вообще в тихом отделении у всех своя система.

- А Пономаренко тоже по-особенному моет?

- Ага. Он моет медленно. Встанет около умывальника, упрётся головой в стену и десять минут льет воду на одну тарелку. Если бы ему дали десять тарелок, он, наверное, весь день бы с ними провозился.

- А ему что положить?

- Ему вообще ничего не клади, и так слюни уже текут и бельё два раза меняли.

- А Бойцов?

- Ой, это комедия. У Бойцова всё периодами. Если он поступает с манией, то он не может мыть миску и ложку — не выдерживает, очень торопится, всюду бегает, пишет главврачу о том, как улучшить работу больницы, стенгазеты делает. А когда Бойцова привозят с депрессией, он с постели не встаёт, плачет и тоже ничего не моет.

- А Сердюков?

- Этот складывает посуду и отдаёт своей жене, когда та приходит — чтобы сбегала помыла.

Лисов страдал от наязчивостей и совмещал мытьё посуды с разнообразными ритуалами - постукивал вилкой по тарелке, дул в стакан, обязательно в конце шесть раз проносил тарелку под струёй воды. Первушкин мыл только холодной водой, потому что горячую считал радиоактивной, этот пациент прочил всем тепломоющим соседям  скорую смерть от лучевой болезни. Коровкин посуду после мытья крестил...

 

На утреннем обходе профессора всегда переглядывались друг с другом.

- Ну что я говорил? - обычно думал профессор Рулеш, торжествующе глядя на коллег.

- А всё таки правильно я предложил малоперидол! - думал профессор Полуушкин.

- Определённо, определённо другой диагноз! - думал профессор Кольцов.

- Что и требовалось доказать! - торжествовал профессор Свистков.

А про Валечку они не знали.

Вы скажете, а как же сейф, как же подотчетные лекарства? С сейфом и отчетностью всегда всё было правильно. Это не самое сложное в работе больницы, ведь так?