- Что скажешь, Могила? - новый первый зам, Лиходеев, приподнялся в кресле и запустил по полированной поверхности длинного стола толстую папку. - Твои ребята подходят?

Могильников, молодой человек с нетрадиционной в стенах управления стрижкой - нижняя половина головы была бритой, а верхняя покрыта зелеными спиралями - потянулся и открыл папку. Люди подходили. Люди подходили как никогда. Игра началась.


***
- А куда теперь девать эту крупу? - спросила Мавра, закрывая кухонный шкафчик и спрыгивая с табуретки. Она показала трёхлитровую банку с комашками  Репе: - Вечно твоя мама присылает нам что-то полезное.

Если вы проезжали Красногорск на электричке, то в прежние времена могли видеть Марину Воронцевич на вокзальной лавочке в компании готов. Мавра, безусловно, и сейчас самая живописная девушка города - все видимые-невидимые части тела Мавры проколоты и украшены кольцами разного диаметра. Кличку - безнадежное собачье слово теперь, правильнее ник -Мавра выбрала самостоятельно, будучи поклонницей  одноименной известной британской хардкор-команды. Тогда же она приобрела красный ирокез, зеленую косу и вшила шипы в кожу над бровями.

- Оставим для воскресной каши, - сказал  Мясников, он же Репа. В отличие от Мавры, изменившей свои позывные из-за любви к громкому, Репа был просто вынужден избавиться от своей фамилии, потому что теперь он был вегетарианцем. Мало того, он возглавлял небольшое веганское сообщество Красногорска. В  сообществе было целых четыре человека - Ким, Храп, Шум и Цурик, школьные друзья Мясникова. Мавра не была вегетарианкой. Однажды, в минуту озарения, во время чтения рукописного московского зина, Мясник превратился в Репу, а банда наци-гопников - в банду освободителей животных.

Деятельность банды первого созыва ограничивалась тренировками в мокром подвале и избиением пьяниц. Пьяница - удобная мишень. Если пьяница был славянином, лидер банды, Капс говорил, что алкоголик позорит нацию и должен огрести, а если лицо пьяницы намекало на какую-то национальность, то тут уж огребать сам бог велел. Может, Капс и не очень точно интерпретировал божественные идеи, но компания восьмиклассников охотно верила ему.

- Ким, ты хоть и косой, но душа у тебя чётко православная, - так Капс позволил корейцу числиться в настоящей славянской банде. Для украинца Храповицкого тоже было сделано особое исключение. Капс, лидер, бессменным не оказался и вскоре сел за убийство.

Обычно пьяниц валили на землю, избивали ногами, отбирали деньги и дорогие вещи. Но как-то раз, вернувшись из Москвы, Капс сказал, что пора взрослеть. Следующей жертве нападения достались не только удары тяжелых ботинок восьмиклассников. Капс взял с собой нож.

Капса почти сразу арестовали, суд был стремительным, двадцатилетний бандит "Михаил Могилевич, с детства состоявший на учете..." - так написали газеты, у меня есть вырезка -  попал в тюрьму надолго, остальные получили условные два года, некоторые  преспокойно доучились в школе. Родители Цурика, отличника и медалиста, были из Горсовета. Родители-шишки, прекрасные характеристики из школы, библиотеки и спортлагеря -  иначе и быть не могло, пятерка друзей осталась на свободе. Цурик сразу после суда исчез, переехал в Москву. Кима вскоре забрали в армию, трубачом в оркестр. Шум и Храп поступили в ближайший техникум, а Репа - в институт, на полиграфический. Собраться во втором составе компании удалось только через три года.

Сначала ребята просто выпивали вечерами в пустом цуриковом гараже. О прошлом старались не вспоминать.

Отец Цурика сразу после суда погиб, мать из Горсовета вылетела из-за криминального скандала, депутатскую квартиру и машины забрали, а юного Цурикевича в итоге московского ВУЗа выгнали за систематическую непосещаемость и аморальное поведение в общежитии. Если бы хардкор-банда "Загробная жизнь Наполеона" решила завести себе сайт, то этот текст можно было бы разместить на странице "история создания".

Дальше следовало бы написать, что, заселившись в старый дом на окраине города, группа начала коммунарский период своей жизни. Гости из разных городов, драки с неофашистами на улицах, концерты в ДК и на гаражных площадках, визиты участкового, а в особенно удачные дни - визиты ОМОНа, профилактические беседы в ФСБ, попытки выселения, снова гости из разных городов, снова драки на улицах...

Дом, в котором происходила "Загробная жизнь Наполеона", уже девяносто лет принадлежал бабушке Кима и выселить оттуда ребят формально не могли. Однажды утром домик пошатнулся от сильного удара, южная стена разлетелась - управа выслала спецтехнику, чтобы снести к чертям рассадник анархии. Но окрестные старухи, которым коммунары помогали из тимуровских соображений - то дрова заготовят, то крышу починят- сбежались и предотвратили снос. Приехал местный телеканал и группа стала чуть-чуть менее неизвестна, чем была прежде. Дыру в стене заложили красным анархическим кирпичом, украденным со стройки.

Как-то раз революционный ветер занес в коммуну интервью с вокалистом "Мавра", известной зарубежной антифа-команды, заезжавшей в Белгород во время тура. Оказалось, что горы успеха очень круты и что настоящему антифашисту надо а) избегать секса б) быть веганом с) сделать татуировку. Так начался третий, экологический, период истории.

Репа, который прочитал журнал первым, в тот же вечер пришел в подвал совершенно пьяным, но с розовой рукой, затянутой пленкой. Витиеватая надпись "vegan" занимала пространство от запястья до локтя. Несколько цветков и закрученных спиралек удачно скрывали синюю свастику, набитую еще в школе.

Видимо, для помощи в достижении большей крутизны к коммуне прибилась покинувшая готов Мавра, избегать секса с которой приходилось всем пятерым музыкантам. Причем у каждого на то были особые причины. У Цурика повод был самым уважительным - от лечился от свежего московского сифилиса. Барабанщик Шумаков, Шум, год встречался с Маврой и весь этот год уворачивался от пирсинг-машинки. Пара развалилась, когда Мавра проколола ухо спящему Шуму. Шум не оценил изменение своей внешности как позитивное и сбежал к парням в коммуну. Мавра тоже переселилась в коммуну, на правах двоюродной сестры музыканта Храпа. Ким избежал внимания Мавры, напирая на неведомые религиозные корейские запреты. А Репа, вокалист "Загробной жизни Наполеона" похоже, как раз в то самое время, когда вы читаете эти строки, целуется с Маврой на кухне, позабыв про главный принцип английского хардкорщика и держа за спиной Мавры ту самую банку с рисом и комашками, банку для воскресной каши.   

*
Воскресной кашей называлось еженедельное событие, происходившее в коммуне.

Во время тура по Европе... Группа существовала третий год и стала очень известной в антифа-кругах. Сначала ребята съездили в Стокгольм, а там уже закрутилось, поездка за поездкой. Побомжевали и повыступали во всех европейских столицах. Так вот, во время так называемого тура по Европе Цурик попал в гости на воскресную кашу к шведским активистам.

Кухня у шведов была фантастически грязной и маленькой. Гости, чаще всего пьяные и обкуренные бомжи, пришедшие бесплатно поесть, сменяли друг друга за столиком. Очередь стояла в коридоре, до самой улицы. Сами хозяева все время воскресной каши сидели на подоконнике напротив стола и курили. Они здоровались с каждым гостем, накладывали овсяную кашу.  Дальше всё походило на беседу с религиозными гуру.

Например, человек, который кушал перед Цуриком, спросил у хозяев мнение о кражах в активистских магазинах сэконд-хенд.
Хозяева сказали, что красть в сэкондах нормально.
Потому что вещи и в обычных магазинах никому не принадлежат.
А в сэконде они дважды никому не принадлежат.
А в активистском сэконде даже трижды.
То есть красть у активистов в три раза правильнее.
Цурику понравился и парадоксальный ответ, и даже высокомерие кашеваров.
Он спросил, с кем надо говорить по поводу концерта на секретном экофрендли фестивале "Смерть всему" и получил хорошие рекомендации.
"Загробная жизнь" эффектно выступила на "Смерти" и продала два диска.

Вторым последствием шведского похода Цурика  "пожрать забесплатно" было введение воскресной каши в домике на окраине Красногорска.

Обычно готовили рисовую кашу без всего. Поскольку остальные продукты коммунары старались съесть до воскресенья. Кроме Цурика никто не считал идею кормления воскресных дармоедов хорошей. Но с соло-гитаристом и единственным человеком, знающим английский, не спорят.

В то утро, когда наша история начала свой новый, завершающий виток, дежурными по воскресной каше были Ким и Храп.
Ким готовил хорошо, сказывался армейский опыт. Тот же армейский опыт позволял ему смириться с любым количеством дохлых комашек в крупе.
- Не ешь кашу из гостевой кастрюли и всё! Мы единственные веганы в этом городе, всем плевать на комашек! - так Ким убеждал Храпа. - Смотри, вчерашняя картошка осталась, возьми и успокойся. В армии и не такое варили.
Но Храп, возмущенный самим намерением приготовить неэтичную еду, уже выбежал из домика с банкой каши, оставив Кима около пустого шкафчика и около кастрюли с кипящей водой.

В это время в подвале сидели в своих спальниках несколько проснувшихся от утреннего холода музыкантов.
- Вот новый текст, - сказал Шум. - Я ночью написал.
Репа стал читать вслух:
- Разломаем все клетки,
Разорвем все повестки,
Тюрьмы долой,
Освободим мир...
- Разломаем - это в смысле погромим ферму? - спросил Репа. - Тогда причем тут повестки? И ты мог бы написать песню о настоящем погроме на ферме. Без подробностей, конечно.
- В переводе зазвучит. А не нравится - сам пиши, тем более про свой ужасный погром, - обиделся Шум. - С чем мы поедем? С "Песком, скрипящим на зубах"? С "Влюбленным заикой"? Или с твоей замечательной нескладухой про "Слон-слон-сломанные часы?" Нам нужны новые крутые песни с правильными идеями. Которые просто перевести.
 
*
В дверь постучали. На пороге стоял Капс. С зелеными спиралями на голове.
- Ты откуда? - из всех комнат повылезали бывшие подельники Капса. Репа проснулся, завернулся в одеяло дернул за веревку, чтобы позвать ребят из подвала и с чердака. Зазвонили колокольчики.

Всем было неловко, экс-подозреваемые по делу об убийстве гражданина К., 68 лет, стояли и рассматривали друг друга.
Немую сцену прекратил Ким, выглянувший из кухни.
Ким кинулся обнимать Капса.
- Капс! Здравствуй! Какой ты зеленый!
Тут и остальные стали пожимать Капсу руку и обнимать его, заговорили.
Только голая Мавра продолжала сидеть на диване и курить длинный-предлинный косяк.

- Теперь не Капс, теперь Вариштха дас, - сказал Капс, сложив ладони вместе.
- Харе Кришна, значит? - спросила Мавра.
Капс кивнул.
- А как ты... - начал Цурик.
Все коммунары и воскресный гость сидели за пустым столом.
- Сначала каша! - объявил Капс-Вариштха дас.
- Ты знаешь про нашу кашу? - удивился Цурик. - Может, ты не знал, что это наша коммуна?
- Почему вашу? Нашу кашу. Я в храме взял, - Капс-Вариштха дас выложил из своего индийского рюкзачка на стол большой целофановый пакет с рисом.
- Ура, хавка! - обрадовалась Мавра.
Ким вскочил и побежал за тарелками. Остальные оживились.
Только Храп при виде пакета риса помрачнел. Он встал, взял пакет с кашей и вышел с ним на улицу.
Вернувшийся с тарелками Ким опять обнаружил своих молчащих товарищей и рассмеялся.
- Опять убежала каша?

Храп вернулся через полчаса и сообщил, что на этот раз он высыпал крупу в реку.
Оказалось, что в прошлый раз он бросил банку с комашками в мусорку. А затем - встретил процессию кришнаитов.

Ни на чем не основанная уверенность Храпа в том, что в пакете Капса-Вариштхи даса была именно каша с комашками, однако, получила неожиданную поддержку от слуги бога.
Капс-Вариштха дас улыбнулся и сказал, что оставленная кем-то крупа в банке - дар бога:
- Комашек мы отпустили, а кашу перебрали. И я узнал тебя, Храп. Я только ночевал у местных братьев, а приехал к вам.
- Надо было сразу эту банку выбросить, - сказала Мавра.

Других желающих воскресной каши почему-то не нашлось, хотя обычно с десяток нефоров приходило.

Капс-Вариштхи дас рассказал о преобразившей его жизнь встрече. После выхода из оренбургской тюрьмы он поехал в Москву и попал в вагон, полный кришнаитов. Один из уважаемых учителей, "святой, святой человек", проговорил с Капсом всю ночь и в Москву прибыл вагон, среди пассажиров которого было на одного кришнаита больше. Но своих бывших друзей, молчавших на суде и не писавших писем на зону, Капс-Вариштхи дас не забыл, наблюдал издалека за их успехами. Наконец появилось одна маленькая проблема, которая и привела новоиспеченного кришнаита к новоиспеченным веганам. Дело называлось "Зоопарк".

Вот как Мавра записала рассказ Капса-Вариштхи даса в дневнике, который был после приобщен к делу.

"Кришнаиты пришли к зоопарку, потому что кто-то главный у них почувствовал, что зоопарк - это место плохое и надо на нем молиться, чтобы сделать чище. Охранники послушали-послушали кришнаитские песни, достали дубинки, да и прогнали друзей Капса с площадки перед зоопарком. Почему-то Капс всё время говорил еще, что охранники предали этих друзей. Охранники разрезали большой священный барабан и подбили глаз какому-то чабану Грабху. Не поняла, были ли у кришнаитов тогда с собой собственные священные животные, но может быть, и были, раз у них был чабан. И тогда кришнаиты на собрании в храме решили отомстить, но специальным добрым способом, чтобы никому не помешать, а людей отвратить от зоопарка. И есть у них химик, который сделает специальное вещество. Надо только будет зарыть в землю коробку, а затем в определенное время сработает распылитель и в воздухе около касс появится безопасный газ с неприятным запахом."

*
В субботу утром Цурик и Мавра купили в кассе билеты и прошли на территорию Зоопарка. Они сели на лавочку около самой кассы, недалеко от разрытой канавки и, положив что-то в землю, стали присыпать яму. Но так, чтобы другие люди не обращали на них особого внимания.

*
Ким скатился со своего чердака. Одеяло осталось на ступеньках. Ким подбежал к телевизору, включил его и, схватив Цурика за руку, посадил спящего товарища перед экраном.
- ...одновременно эко-террористы распылили особо токсичное вещество. - говорил диктор. Тридцать девять детей погибло от отравления на месте, еще сто остаются в реанимации.
 
Картинка, которая была на экране - зоопарк, окруженный машинами спасателей. Люди в герметичных костюмах бегали с носилками. Около забора зоопарка лежала груда тел.

- ... манифест. Разыскиваются признавшие свою причастность ко взрыву члены организации "Свободный мир"... - продолжал диктор. Было показано шесть, ровно шесть фотографий. Мавра во всей красе, с тысячей булавок на лице и с красным ирокезом. Диктор сказал, что на фото 18-летняя Марина Воронцевич, подозреваемая в размещении контейнера с ядовитым газом. Дальше прозвучало: "...безработный Алексей Мясников, 21 года, в прошлом осужденный за убийство, создатель и лидер красногорской религиозной секты "Загробная жизнь" и его последователи, в прошлом судимые Павел Шумаров, Остап Храповицкий, Юн Ким, Павел Цурикевич.."

Ким бегал по всему дому, вытаскивая ребят из кроватей, Цурик хватал вещи и документы и кидал их в сумку, Мавра сгребала с тумбочки булавки в большой пакет, а Храп, конечно, смотрел, что из съестного можно захватить. Разбегались по одному, только Репа, Мавра и Цурик какое-то время шли вместе в сторону станции, но потом сели в разные электрички. Мавра предложила ехать в Москву. Во-первых, потому что в самой Москве проще спрятаться. Во-вторых, потому что, якобы, около зоопарка теперь точно безопаснее всего. Репа, который думал только про то, почему среди фотографий не было Капса-Вариштхи, молча согласился.

Мавру и Репу арестовали в подземном переходе прямо около вокзала. Сначала с лестницы сбежали три омоновца, а затем Репа увидел Мишу Могилевича, Капса. Но только не в кришнаитской одежде. А в джинсах, клетчатой рубашке и бейсболке.
- Взять!- сказал Капс-Вариштхи дас и улыбнулся.