Парижские катакомбы
Что нам сегодня отмечать - Хэллоуин или День мёртвых? Конец октября в Барселоне — это время, когда сахарные головы, тыквы, паутина, зомби — в каждой витрине. Молодые каталонские активисты обсуждают, какой праздник - «правильный», а какой — лишь следствие культурного заимствования, глобализации и потребительства. Сторонники Хэллоуина собираются на всемирный марш «Ведьмы против мачизма». Люди, выбирающие «народный» мексиканский День мёртвых, идут на алтарную вечеринку. Сторонники особого пути жарят каштаны, бататы, пекут панеллеты, украшают площади для местной каштаньяды. Зелёные готовятся к яркому финалу месяца борьбы за права животных. 1 ноября - День вегана. Что выбрать?
Сколько копий сломано во время сражений, определяющих, как следует жить! Мы наблюдаем, как целые страны или континенты изменяют нравственные ориентиры под влиянием новых непримиримых гуру. Каждый день появляются новости о том, что следует есть, как правильно спать, о чем полезно говорить, что лучше покупать, какие книги сделают нас умнее, а поступки – добрее. Но интереснее всего движение окна Овертона в области идей о том, как следует умирать.
В прежние времена смерть была наиболее значительным событием в жизни человека. Смерть воспринималась как метод, цель, яркий финал, победа над реальностью. Миллионы ритуалов подчеркивали место покойника и его семьи на социальной лестнице, воспевали и увековечивали достижения, убеждая себя и остальных в счастливом посмертном существовании усопшего. Спокойный сон в пуховой могиле противопоставлялся тяготам жизни.
Человечество только и делало, что пыталось уподобиться бессмертным богам и непобедимым героям. Украшая катафалки, гробницы, мавзолеи, люди старались достигнуть высших ступенек посмертной лестницы. На обустройство гигантских захоронений уходили ресурсы целых народов. Даже нищие семьи считали своим долгом отдавать сбережения гробовщикам – лишь бы соблюсти традицию, избежать слухов о "неуважении", проявленном к умершим. Армия светских и церковных сотрудников бизнеса на костях поддерживала огонь жертвенников, законодательно закрепляя нормы погребения: самостоятельно не хоронить, тела не сжигать, прах не развеивать! Всё, что вы должны сделать, – заплатить профессионалам небесных дел! Покушаться на дорогостоящий ритуал стало опасно.
Всего несколько сотен лет назад использование техник "бальзамирования" формалином и "реставрации" трупов могли бы счесть признаком безумия. Равно как конвейер вскрытий покойников, запущенный современными медиками. Зато всё, что раньше цивилизованные люди делали со своими мертвецами, приводит нас в ужас. Поделки из волос покойных, портреты с умершими, периодическое "общение" с предками, извлеченными из каменных склепов, спиритические сеансы, целование покойников, изготовление кукол с волосами умерших детей (Франция, Германия), путешествия с трупом супруга... Впрочем, целование покойников (Украина, Россия), браки с мертвецами (Франция, Судан, Китай), танцы с покойниками (Мадагаскар), откапывание (Индонезия, монахи горы Афон), лечение частями трупов (повсеместно), питание трупами людей (Южная Америка, Индия, Ириан-Джая, Африка) и животных (повсеместно), ношение при себе кусочков трупов (повсеместно), экспонирование трупов в музеях (повсеместно) еще считаются чем-то вроде культурной нормы. Театр общения с потусторонними духами вообще не менял рекламную вывеску тысячелетиями. Эмоциональное напряжение, окружающее темы смерти и вечности, приносит деньги мистификаторам.
Филиппинские погребальные урны, 6–9-й век, Музей мировых культур, Барселона
Исторические кладбища и могилы великих привлекают миллионы туристов. Издаются книги для любознательных исследователей мест погребений. Современный путеводитель по Вестминстерскому аббатству подробно описывает, кто и когда обрушил чью могилу и сколько народу при этом погибло, кто похоронен, стоя на голове, кто когда украл и вернул королевскую кость или кто поцеловал труп королевы в высохшие губы.
Монах повторял "Подходим, прикладываемся к мощам!" и насильно пригибал головы паломников к трупу
Грань между патологией и нормой совершенно размыта там, где речь заходит о религии. Паломничества к мощам до сих пор весьма традиционный и социально одобряемый способ провести время. Однажды в православном монастыре я стала свидетелем следующей сцены. Сотни людей со свечами в руках проходили мимо мощей – высушенных тел, лежащих в боковых углублениях в стенах подземелий. Около темно-красной мумии, завернутой в истлевшую ткань, стоял монах. Монах повторял "Подходим, прикладываемся к мощам!" и насильно пригибал головы паломников к трупу. Верующие покорно целовали обтянутые кожей кости "чудотворного" старца. Католицизм без "святых мощей" всё еще непредставим, хотя научные экспертизы содержимого дарохранительниц поумерили веру в чудеса.
Роскошные похороны постепенно уходят в прошлое. Тщеславие религиозное сменяется пострелигиозным: остаться в памяти потомков максимально прогрессивным, сделать что-то экологическое, полезное или хотя бы нетривиальное, подчеркивающее уникальность ушедшей натуры. Желание умереть незаметно, не оставив на Земле вообще никакого следа, выдает гордецов и властолюбцев лучше стертых рельефов на могильных плитах монастырей. Наслаждаясь своим "смирением", христиане требовали от потомков располагать могилы на пути толп людей. Так, даже после смерти, они продолжали держать под контролем взаимоотношения между миром и собственным прахом, находились в эпицентре общественной жизни.
То и дело мы слышим предложения заплатить за нечто похожее, побеспокоиться о контролируемом посмертном будущем. Число вариантов изящно покинуть этот мир возрастает так стремительно, что выбор сделать очень трудно.
Blanca de luxe, экспонат барселонского Музея катафалков. 1970 год
Множество фирм по всему миру превращает прах покойников в алмазы, обыгрывая тему "вечности" искусственного камня. Тысячи клиентов тратят свои сбережения, чтобы заказать искусственные сокровища – от одного большого многогранника до россыпи из сотен камешков. Алмазные похороны привлекательны для любителей мифов о грешниках и святых – цвет алмаза зависит от образа жизни. Из вегетарианцев получаются более светлые камни голубого оттенка. Любимая кошка или собака также могут быть превращены в драгоценность. Оставить "ювелирное" завещание – это заставить потомков носиться с частичкой своего тела, настоятельная просьба вечно сохранять память о покойном и скорбеть неустанно.
Людей будет окружать кухонная утварь с добавками костей прабабушки, окна с кровью дядюшки-миллионера и светильники из волос и кожи дальних родственников
Американская фирма Everlasting Memories делает полупрозрачные украшения, демонстрирующие окружающим мрачную начинку. Джастин Кроу создает из праха кулоны, чашки, тарелки, бутылки, подсвечники. Мэрри Коор посыпает прахом свои стеклянные бусины и медитирует при их изготовлении. Южно-корейские Bonhyang и Mikwang в промышленном масштабе производят бусины из праха. Мастера бюджетного хендмейда по всему миру делают украшения, заливая прах цветной смолой. Если ритуальные ювелиры захватят рынок и создадут традицию, со временем кладбища исчезнут, а наши тела и квартиры превратятся в передвижные семейные мемориалы. Людей будет окружать кухонная утварь с добавками костей прабабушки, окна с кровью дядюшки-миллионера и светильники из волос и кожи дальних родственников.
Что еще предлагает своим клиентам магазин посмертного шика? Из одного мертвеца можно изготовить 240 карандашей с именем и датами жизни усопшего, краску для рисования картин или татуировок, витражное стекло, снежный шар, кормушку для птиц или песочные часы – те самые, из советского анекдота про тещу.
Немецкая фирма предлагает хоронить людей в джутовых коконах, бельгийцы продают гробы из водорослей и водяного гиацинта
Альтернативой простому развеиванию праха после кремации являются биоразложимый воздушный шарик, урна из старых газет, урна – плюшевый мишка, фейерверк, стрельбы с пулями, наполненными прахом, звуковое письмо или мелодия на пластинке из покойника. У британцев есть картонные гробы, украшенные яркими фото и похожие на коробки с чудовищными подарками, ротанговые гробы, напоминающие корзинки для пикника, погребальные ящики из газет Times и Sun. Горящие предложения для клиентов с манией величия и проблемами построения долгосрочных планов: доставка праха в космос, крионическое замораживание, мумификация в ожидании клонирования. Немецкая фирма предлагает хоронить людей в джутовых коконах, бельгийцы продают гробы из водорослей и водяного гиацинта. Какое раздолье для любителей собирать природные материалы! Но покойнику не нужен гроб, пусть даже и экологичный.
Никому не позволено хранить в доме разлагающиеся тела умерших родственников, зато с прахом из урны можно сделать что угодно, причем без риска попасть в сумасшедший дом. Хочешь – добавляй в кофе, хочешь – удобряй цветочки или выброси в мусорное ведро. Если же ты признанный художник или экспериментатор от науки, то у тебя пожизненная лицензия на кощунства и оскорбления религиозных чувств. Тебе позволено развлекаться не только с прахом, но и с телами мертвецов. Мумифицируй, пластифицируй, разрезай, распиливай, заливай химикатами, расстреливай – лучшие институты и галереи мира будут внимательно наблюдать за процессом. Завещать свое тело искусству – еще один хороший способ привлечь внимание к собственным останкам.
с прахом из урны можно сделать что угодно, причем без риска попасть в сумасшедший дом. Хочешь – добавляй в кофе, хочешь – удобряй цветочки или выброси в мусорное ведро
Сомнительна судьба тел, завещанных для обучения студентов. Считается, что к подобным трупам относятся с уважением и вниманием. Но что вы скажете, когда окажетесь на анатомическом факультете и своими глазами увидите грязные формалиновые ванны, в которых лежат растерзанные покойники? Когда пара юных циников извлечет тело из резервуара и протащит мимо вас – да так, что голова трупа будет биться о ступени? Когда вас будут окружать тысячи банок с формалином и частями тел? Уроки анатомии, которые должны способствовать просвещению, уничтожают эмпатию и превращают самих студентов в кадавров с заформалиненными мозгами. Вместо того, чтобы уважать пациентов, ценить жизнь, слушать природу, подобные врачи уважают, ценят и слушают деньги.
веганка Кейтлин Доути хочет, чтобы ее тело после смерти отдали диким животным. Она считает это справедливым, потому что прежде ела животных
Может, лучше выбрать посмертное погружение в землю или в море? Шотландский похоронный дом привлекает клиентов с помощью биоразлагаемых шерстяных гробов. Шерсть, картон, органический хлопок на первый взгляд кажутся патриотичной альтернативой для мертвецов страны клетчатых пледов. Однако шерсть – это продукт неэтичной индустрии промышленного животноводства, а производство хлопка всегда означает уничтожение водных ресурсов и земель. Закопать драгоценный органический хлопок в землю – лучшее, что мы можем придумать, или социально безответственная инвестиция?
Похоронный эксперт и веганка Кейтлин Доути хочет, чтобы ее тело после смерти отдали диким животным. Она считает это справедливым, потому что прежде ела животных. Правда, животные не завещали свои тела Доути, а были лишены свободы и семьи, содержались в тюрьмах, подвергались пыткам и были жестоко убиты.
На самом деле "вернуть долги природе" становится проще, чем когда бы то ни было. Жители Флориды могут высказать желание после смерти стать частью искусственного кораллового рифа. В Швеции и Калифорнии есть фирмы ритуальных услуг, которые ускоряют разложение трупов с помощью химикатов и экстремальной температуры (высокой или низкой), выдавая родственникам останки, годящиеся для компостирования или удобрения растений. Katrina Spade из Сиэтла предлагает строить башни для компостирования трупов. Корейская художница Джэ Рим Ли заворачивает мертвых в саваны с грибницами. Биоурны для праха изготавливают многие фирмы. В такую урну можно посадить растение, а затем переместить его в землю на постоянное место обитания. Уже существуют тысячи "зеленых" кладбищ, погребальных лесов и парков. Здесь можно упокоиться подобно британскому писателю Николасу Элбери, основателю Natural Death Centre – под яблоней, в том самом райском саду, где мы должны были пребывать при жизни.
мы укладываем на могилы живые и пластиковые венки, даже не задумываясь, зачем это нужно
Со временем деревья и рощи снова могут стать для нас священными. Рвать цветы или ветки, причинять бессмысленный вред какой-либо форме жизни будет не принято. Посещение могилы превратится в уход за прекрасными растениями, в наблюдения за новой формой жизни, частью которой стал значимый человек. Сейчас мы поступаем ровно наоборот, уничтожая всякую травинку или деревце, пробивающуюся через бетон, закрывающий площадку около гранитного камня. Вместо того чтобы расспрашивать пожилых родственников, оцифровывать старые фото и создавать мемориальные книги и музеи, мы укладываем на могилы живые и пластиковые венки, даже не задумываясь, зачем это нужно и что, собственно, мы знаем о жизни усопшего. Природа выглядит очень уверенно, выступая на конкурсе приоритетов будущих поколений, организованном Ассоциацией природных мест захоронения.
Еще один способ "не пропасть даром" – донорство органов. О, я не верю, что вам всё равно, даже если вы говорите "пусть делают с моим телом, что хотят". Потому что на самом деле вам не всё равно, вы просто не задумываетесь о вариантах и правовой ситуации в вашей стране. В некоторых государствах люди должны давать согласие на вскрытие, а в некоторых – писать отказ. Сами вскрытия проводятся в условиях, далеких от стерильности, и обстановке, не предполагающей уважения к покойным. Патологоанатомы перекидываются шутками, спорят насчет веса извлекаемых органов, иронизируют о вкусе человеческого мяса. По крайней мере так было на вскрытиях, на которых я присутствовала в московских больницах во время учебы в мединституте.
Многие согласия на изъятия органов содержат общие формулировки, маскирующие реальные эксперименты. Чтобы пощадить чувства скорбящих родных, им намеренно не сообщают о том, что затем проделывают с трупом. Предпочтение отдается невостребованным трупам и трупам заключенных. Пожертвование тела науке не всегда является следствием информированного согласия, скорее наоборот. Согласны ли вы на потрошение, разрезание на кусочки, утилизацию по частям, издевательства над трупом для экспериментов, которые не приносят практической пользы? Хотите ли вы, чтобы 20 человек поочередно пытались попасть в подколенное пространство иглой, пилили ваш череп, перекусывали ребра, сливали кровь в канализацию?
Мэри Роуч написала целую книгу о том, как тело после смерти служит науке. Она разговаривала со множеством экспертов и видела эксперименты, находящиеся за гранью представлений о нравственности, вернее, проводящиеся во имя неординарных нравственных задач. Роуч объяснила, что использование трупов людей в транспортных (автомобильные аварии), военных (бронежилеты), медицинских (тренировка хирургов на "оживленных" телах) экспериментов этичнее и целесообразнее экспериментов на живых животных или людях. Оказывается, по этическим соображениям никогда не проводятся исследования на трупах детей, и это приводит, например, к колоссальной опасности нетестированных транспортных средств для малышей.
То, как мы относимся к мертвецам и собственной грядущей смерти, очень много рассказывает об уровне нашей цивилизации
Археологи с кисточками ползают по раскопам всего мира и воссоздают цивилизации на основе материалов захоронений. То, как мы относимся к мертвецам и собственной грядущей смерти, очень много рассказывает об уровне нашей цивилизации. Потомки будут вынуждены открывать современные забетонированные города мертвых, точно так же, как мы сейчас раскапываем курганы и открываем саркофаги. Изготовление традиционных гробов, пластиковых цветов, ритуальных одежд, религиозной атрибутики, бальзамирование покойников, а затем помещение всего этого в землю во время сложных разорительных ритуалов, плюс огромные площади, занятые каменными и металлическими мемориалами, плюс ртуть, которым обогащают наш воздух крематории… Всё это – своего рода неразлагаемая химическая вечность – наше наследство.
Отношение к умершим определяет наши приоритеты при жизни. И поскольку на 100% верно только одно предсказание – каждый из нас умрет, мы должны использовать этот шанс на возрождение: в виде новой формы жизни, в виде новой этики, в виде нового общества.